Линия судьбы

Рита отказывалась верить в происходящее, но теперь Саше было достаточно три раза в неделю обладать своей женой. Все превратилось в исполнение пресловутого супружеского долга, быстренько, на скорую руку. Никаких игр больше не было. Он пропускал мимо ушей ее горячий шепот, не реагировал на просьбы. Маслов, словно компьютер, исправно исполнял супружеский долг по вторникам, четвергам и субботам. В воскресенье он отсыпался перед началом трудовой недели, в понедельник приходил в себя после первого рабочего дня. Любое изменение этого ритма вызывало у него недоумение и замешательство. Он все так же мило улыбался, был так же вежлив и обходителен, но в постели его как подменили. От былых фантазий не осталось и следа. Саша превратился в серьезного зануду, постоянно пытавшегося посвятить Риту в свои планы. Он горячо рассказывал о том, как прошел день, не замечая, что Рита слушает, едва скрывая раздражение. Она поглядывала на часы, мысленно подгоняя момент близости. Ее не интересовали подробности общения Маслова со своими студентами, проблемы кафедры и взаимоотношений между преподавателями. Но Саша красноречиво описывал все в мельчайших деталях. Ему и в голову не приходило, что Рите может быть скучно то, чем он живет.

Сначала Рита ничем не показывала своего недовольства. Она старалась быть примерной женой, а значит, делала вид, что вникает в проблемы мужа. Но время шло, а Маслов разгорался только во время этих неспешных вечерних разговоров. Она думала, что присутствие родителей за стеной делает Сашу таким застенчивым, неинтересным, скрывающим свои чувства и спешащим после близости поскорее попасть в ванную, а потом уснуть. Но были моменты, когда Масловы-старшие оставались на выходные на даче, а Саша продолжал вести себя как человек, невероятно уставший, озабоченный какими-то высокими материями. На его улыбающемся лице брови совершали своеобразное движение, придавая ему выражение мольбы, обреченности. Рите казалось, что он и дома ощущает себя преподавателем, терпеливо объясняющим отстающему ученику очевидное. Этот диалог происходил регулярно, с некоторыми вариациями, не меняющими его сути:

— Я ведь устаю, честное слово, — жалостно говорил он, останавливая ласкающие его руки Риты. — Студенты требуют полной отдачи. Я всего второй год преподаю — ошибок допускать нельзя. Ты ведь знаешь, я ответственный человек. Работа отнимает слишком много сил… Я чувствую себя выжатым лимоном.

— При чем тут работа? — нежно целуя мужа в раскрытую грудь, шептала Рита. Она пыталась сбросить с постели одеяло, но Саша упрямо натягивал его повыше.

— Ты младше меня на десять лет. Доживешь до моих лет — поймешь! — то ли шутя, то ли серьезно говорил Маслов.

— Какие годы?!

— Я обязуюсь привести себя в порядок завтра, хорошо?

— Ты говоришь так каждый раз. Ты больше не хочешь заниматься этим со мной?

— Завтра, милая.

— Ты стал другим, — в голосе Риты мелькнуло раздражение.

— Ну, перестань, красота моя.

— Создается впечатление, что ты едва терпишь мое присутствие.

— Ты несправедлива. Давай вернемся к этому завтра.

— Как скажешь, Санечка, — тяжело вздыхая, Рита откидывалась на подушку.

Он засыпал практически мгновенно, отвернувшись к стене, по-детски подложив ладони под щеку. Рита долго лежала рядом, боясь пошевелиться и нарушить его покой, а потом тихонько поднималась и шла на кухню курить. Прикрывала дверь и, не включая свет, дымила в открытую форточку. Она знала, что родители Саши не выносят запаха табака, но ей было необходимо почувствовать его вкус, сделать несколько глубоких затяжек. Рита обманывала себя, обещая вот-вот погасить сигарету. Одна заканчивалась — Рита прикуривала новую от еще горящего бычка. Успокоиться удавалось не сразу, давило ощущение обмана. Рита попадала во власть не самых лучших раздумий, желаний. Зачем ей понадобилась эта игра в семейную жизнь? Ведь она всегда с насмешкой относилась к желанию девчонок выскочить замуж. Ее забавляло неприкрытое стремление каждой из них ощутить себя связанной с единственным и неповторимым мужчиной. Для чего было попадать в эти запрограммированные на скуку и обыденность ряды?

К тому же ей пришлось ограничить свои потребности, пытаясь вписаться в рамки семейного бюджета, кажущегося грошами в сравнении с тем, что хранилось в ее тайной копилке, оставшейся в бабушкиной квартире. Там остались заветные зеленые купюры. Зеленый свет на пути к красоте, вседозволенности, потаканию своим желаниям. Почти за год замужества ей не удалось отложить ни копейки. Семейный бюджет был очень скромным. Раньше подарки Саши радовали ее, казались проявлением настоящего чувства, а теперь раздражали, вызывали жалость. Это разрушало ее и без того расшатывающийся внутренний мир. В нем уже давно не было стабильности, а жалость к мужчине была последним чувством перед разрывом — это Рита уже проходила не раз. Презрительно сложив губы, она хмыкнула: ни секса, ни денег. Грошовое удовольствие, которое нужно выпрашивать!