Линия судьбы

— Сожалею, синьора, что все произошло именно так. Я рассчитывал встретиться с вами при иных обстоятельствах, но что поделаешь, если вы сами все так запутали. Я был лучшим другом вашего брата Шарля. Я знаю, что его настоящее имя Чарльз, но в полку его звали более привычным для нашего слуха именем. Он мечтал, что мы вместе вернемся на вашу виллу. Мы были неразлучны и, честно говоря, не собирались расставаться после войны.

— Что вам еще надо от меня? — еле шевелила заледеневшими губами Лора, с трудом понимая его слова.

— Я вижу, что сейчас вам трудно меня слушать. Поверьте, я и только я — ваш истинный друг. Я обещал найти убийцу Шарля и сделал это. Теперь мне придется вновь покинуть вас, но уверяю, что после суда над преступником обязательно вернусь и все объясню. Не вздумайте укрыться от меня у ваших бродяг. Ваш брат хотел, чтобы вы жили пристойно, заботясь об имени, доставшемся вам от родителей. Разрешите откланяться, синьора Лора.

* * *

— Мама? — голосок Мари отвлек ее от тяжких раздумий.

— Что, моя дорогая? — прошептала Лора. Ну, зачем маленькая Мария вышла из дома? Почему она должна была увидеть весь этот ужас? Бедное дитя…

— Дяди плохие, — уверенно заявила девочка. — Они обижали дядю Санто. За что они били его?

У Лоры перехватило дыхание. Дядю Санто? Как же объяснить малышке, что обожаемый дядя Санто убил ее родного дядю Чарльза… Ее настоящего дядю. Как втолковать дочери, что несколько тычков в спину отнюдь не искупают его вины? Даже если Санчес избежит трибунала, ему все равно придется держать ответ. Перед ними. Лора смотрела на дочь и не знала, что сказать. Сомнения терзали душу, а вместо радости в сердце поселилась тоска. Почему? Почему ей так плохо сейчас? Казалось бы, она должна быть счастлива, что преступник наконец пойман, но откуда эта горечь? Горечь предательства.

Роззи уже давно царапалась в дверь и отчаянно скулила, а Лора все не могла оторвать глаз от вереницы солдат, растянувшейся по дороге. В конце колонны шел Амиго. Санчес, связанный по рукам и ногам, неподвижно лежал на нем поперек седла. Лору затошнило…

— Мама?

— Да? — рассеянно ответила она, не в состоянии отвести взгляд от головы Санти, беспомощно ударяющейся о стремена.

— Мамочка, ты делаешь мне больно! — пожаловалась Мария.

— Что?.. Что случилось?..

Девочка вырвала руку из ладони матери и обиженно подула на пальцы.

— Ты сжала меня очень сильно, — дочка сердито погрозила матери кулачком.

— Ну, извини меня, пожалуйста, извини, — Лора бессильно опустилась на порог дома.

— Ладно уж, — смягчилась Мария и открыла дверь.

Роззи кубарем скатилась с крыльца, обнюхала землю и бросилась к сараю. Собака бежала так быстро, как только позволяли ее маленькие, еще неокрепшие лапки. Мари с пронзительным криком помчалась вслед за щенком.

— Нет, Роззи, нет!

Лора хотела остановить дочь, но Зара цепко ухватила ее за рукав:

— Не надо ей мешать.

— Но я хотела…

— Мариука дала обещание, — строго сказала старая цыганка.

— Пусть будет по-твоему, — устало пробормотала Лора и опустилась на крыльцо.

Мария тем временем догнала разыгравшуюся собачонку и упала на землю, подмяв Роззи под себя. Послышался веселый визг, хохот, затем снова началась шумная беготня. Что ж, может, это и к лучшему. По крайней мере, девочка больше не плачет.

Зара присела рядом с Лорой на крыльце.

— Что случилось?

— Ты ведь слышала, что сказал сержант, — раздраженно бросила приемная дочь. — Санчес Корелли убил моего брата. Он убил Чарльза, понимаешь?

— Санчес — хороший человек, — неожиданно заявила ей Зара и, легко поднявшись на ноги, скрылась за дверью, лишив Лору возможности возразить.

Она осталась на крыльце одна. Смотрела на лежащую в пыли подвеску и испытывала жгучее желание вдавить ее каблуком в землю. Подвеска. Лора была так счастлива, когда Санчес преподнес ей это незатейливое украшение. А что теперь? Надежды разрушены, мечты рассыпались в прах…

Как ее вообще угораздило влюбиться в этого лживого убийцу?

Глава 19

Корелли очнулся от невыносимой, мучительной боли. Голова раскалывалась, живот и грудную клетку жгло при каждом толчке. Неприятных ощущений не было лишь в руках и ногах — он их просто не чувствовал. Санчес чуть приоткрыл глаза и тут же снова плотно сомкнул веки. Проклятье! Сержант знал, что делал. Привязав пленника плашмя к седлу, он заставил его мучиться больше, чем от укусов полчища муравьев. К голове прилила кровь, и когда пленник попытался сделать глубокий вдох, то едва не подавился собственным языком. Боже, позволь умереть!..

Конь споткнулся, и Корелли ударился ребрами сначала о выступ седла, потом о заднюю луку. У него вырвался мучительный стон, и все же не боль и унижение были самым страшным. Гораздо мучительнее — мысли о Лоре Джекилл. Перед глазами стояло ее полное ненависти лицо и падающая на землю подвеска. Его любимая женщина уже вынесла ему приговор…