Линия крови

Его отец мог говорить о многом, задавать всякие вопросы, порой самые маразматические, что неудивительно с учетом его болезни. Но тут он молча поднялся из-за стола и обнял Грея — словно благодарил, что тот отомстил, сделал то, чего сам старик сделать не мог.

А потом, этим утром, они пошли на могилу матери. Обычно такие визиты сопровождались слезами и гневными выпадами, после чего они молча возвращались домой. Не обошлось без слез и на этот раз, но нашлось место и тихому смеху. На обратном пути отец рассказал братьям пару забавных историй из жизни матери. И, что удивительно, Кенни согласился задержаться еще на пару месяцев, упомянув что-то насчет удаленного доступа.

Отчасти решение это объяснялось тем, что Кенни встретил здесь девушку. И этот вечер проводил с ней.

Я возьму то, что смогу.

Мэри указала на сетчатую дверь.

— Идите, полюбуйтесь вечером. Обещают метеоритный дождь. Если ваш отец возбудится, я записала игру «Нэшнлс» с «Марлинами». Бейсбол его сразу успокаивает. За исключением игр с «Янкис». Тут он просто выходит из себя.

Грей улыбнулся.

— Спасибо, Мэри.

21 час 45 минут

Сейхан стояла в темной беседке, ждала, целиком уйдя в свои мысли. Ночь выдалась теплой, со стрекотом цикад. Несколько светлячков мерцали в кустах и кронах деревьев.

Она смотрела на дом, гадая, кем бы стала, если б выросла здесь, рисуя себе счастливое детство со школьными табелями, расцарапанными коленками и первыми поцелуями.

Кем бы я стала?

Она поглаживала серебряного дракона, покоящегося в ложбинке на шее, вспоминая слова Роберта Ганта.

Твоя мать… сбежала… жива…

И прошлую неделю с каждым уходящим днем Сейхан все сильнее верила в то, что так оно и есть.

И ее это пугало.

Даже смерть отца отзывалась в сердце тупой ноющей болью. Она не знала его; да если на то пошло, и не хотела знать. В ее детстве слово «отец» значения не имело. До сих пор при мысли о том, через какие ужасы и страдания ей пришлось пройти, чтобы стать профессиональным киллером, Сейхан охватывали злость и негодование. Разве хороший отец допустил бы, чтобы такое сотворили с его дочерью?

И, однако, в последние минуты жизни Роберта Ганта она получила от него царский подарок: надежду. Она еще не знала, как распорядиться этим подарком. Пока не знала. Но собиралась найти способ… с помощью…

Грей вышел из двери черного хода, освещенного горящими на кухне лампами. Ей нравилось наблюдать за ним, когда он не знал, что на него смотрят. Сейхан видела в этом мужчине мальчишку, сына двух родителей, которые любили Грея. Каждый по-своему.

Он тоже был киллером, но не таким, как она.

Она превратилась в машину, он оставался человеком.

Сейхан вспомнила девушку в вестибюле отеля Бурдж Абаади, которая еще только превращалась в монстра. Вспомнила Петру, которая им стала. Сейхан видела, что в ней что-то есть и от первой, и от второй.

Что он увидел во мне такого, за что можно держаться?

Грей пересек двор, распугивая светлячков. В небе над головой падающая звезда прорезала темную ночь. Он потянулся к Сейхан — тени в темноте.

Она дрожала.

Он произнес несколько слов — и она не могла не поверить ему.

Он протянул ей руку. Предлагая все. И она приняла.

ЭПИЛОГ

Оно сидит на камне, купаясь в ярком свете, солнце заряжает аккумуляторы.

Оно прислушивается к звукам опасности, но слышит только журчание воды, крики летающих существ. Оно наблюдает за движением, но регистрирует только колыхание травы, трепет листьев. Оно ищет тепло, но находит только горячие поверхности скал.

И по мере того, как солнечный свет заряжает аккумуляторы, оно вспоминает и анализирует прошлое.

Оно пытается выйти на связь с остальными, но тщетно.

Молчание оглушает.

В этом молчании приходится приспосабливаться к новым условиям.

КОНЕЦ.

Только полностью зарядив аккумуляторы, оно приходит в движение. Остановиться — это КОНЕЦ.

Оно этого не хочет.

Поднимается на крепких ногах, которые заканчиваются изогнутыми когтями. Оно уходит в тень лесов, где лишь немногие узнают о его присутствии.

Оно одиноко.

Оно научится новому, приспособится.

Оно должно выжить.