Линия Горизонта

Старый дом Васильевых был пуст – хозяева вывезли из него все, что смогли, когда перебирались в новый богатый особняк, который отец Артура купил, едва средства позволили сделать это. И теперь дом у стены мрачно рассматривал прохожих темными окнами с забытыми кое-где рваными шторами. Заперев дверь ключом, который Артур заботливо отдал ей несколько недель назад, Виктория, помедлив секунду, выбросила его в ближайшие кусты. Стекла в окнах этого дома, как и во всех домах Города, достаточно прочные, чтобы выдержать большую часть попыток разбить себя, так что – пусть ищет.

Город взял несколько часов для отдыха от дневной смуты и суеты и теперь мирно спал. О том, что вот-вот случится неизбежное – люди начнут громить и жечь все, что окажется на их пути, – напоминали только листовки, которые начали появляться на улицах. В них людям рассказывали в красках о бесчинствах лордов-советников, о том, как они крадут деньги и присваивают богатства. И пусть рассчитаны они были на малограмотных горожан, которые слабо представляли, как работают поручительства на самом деле, Виктория была вынуждена признать – написано было убедительно.

Скомкав одну из листовок, она засунула ее в карман и быстро зашагала по темным улицам, постоянно оглядываясь, – ей было страшно находиться здесь, так далеко от центральных улиц. И только когда она нос к носу столкнулась с ночным полицейским патрулем, Виктория расслабилась.

До собрания оставался еще один час. Виктория пролетела мимо подворотни, о которой ей говорил Артур и в которой находился ближайший к сто тридцать восьмой комнате вход в городские подвалы, и направилась на юг. Проехав две остановки в электрическом вагоне, она вышла у площади Первого восстания – здесь, по иронии, находились общежития полицейских.

Покружив между домами, Виктория наконец нашла нужный – табличка с номером затерялась в тени тощего деревца между двумя окнами на уровне второго этажа. В общей прихожей никого не было – стол дежурного был пуст, по счастливому совпадению. Виктория поднялась на четвертый этаж и, пройдя по коридору и остановившись около четыреста первой комнаты, постучала в дверь.

В ответ – ни звука. Неужели Риккардо тоже ушел в ночной патруль? Быть такого не может – его смена должна была уже закончиться. Тогда где он? Может быть – не слышит? Или ушел на собрание? Такие мысли носились в голове Виктории. Она начала стучать в дверь чуть громче, затем – еще громче.

Значит, все же ушел.

Хорошо, придется вломиться к полицейскому в комнату. Виктория, скривив недовольно губы, пошла в дальний конец коридора – к постаменту со служебными наградами полицейских, живших на этаже. Странная традиция, которую Виктория никогда не могла понять. Каждую из наград получил какой-то определенный человек – она принадлежит только ему. Так почему она должна стоять здесь, на всеобщем обозрении? Глупость.

Наклонившись, она просунула руку в узкую щель между постаментом и стеной – ключ был на месте.

Риккардо Бертани был слишком рассеянным человеком, чтобы позволить себе не иметь запасных ключей от комнаты. А еще он был слишком скромным – краснел от всего подряд.

Виктория повернула ключ в замочной скважине – дверь тут же поддалась. Зайдя внутрь, Виктория заперлась, щелкнула выключателем – полицейские общежития, наравне с домами лордов и больницами, питались от солнечных батарей.

Несмотря на всю свою скромность, Бертани был прекрасным предателем – за последние полгода он успел рассказать Виктории так много о своей работе в полиции, о заданиях, разных планах и совещаниях, что мог бы сесть в городские тюрьмы на несколько пожизненных сроков. Его допускали не к самой секретной информации, но и той хватало с лихвой.

Виктория заметила, что Бертани всеми силами пытался прижиться в северном Городе. Как он однажды рассказал, когда они остались наедине в этой же комнате, Бертани сбежал подальше от южных станций, потому как «хотел заниматься чем-то полезным». Виктория ему не верила. В Бертани она видела что-то родное, чем-то он неуловимо напоминал ее саму. И, скорее всего, помогал он ей именно потому, что видел в ней силу и собственное будущее. Хотя девушке приятно было думать, что делал все это Бертани из чистой юношеской любви к ней, – Риккардо было девятнадцать лет.

На что он только надеялся?

Комната Риккардо была небольшой, но опрятной: кровать – убрана и идеально заправлена; на тумбе, точно в центре, лежал Судебный кодекс; небольшой письменный стол был пуст, а в единственном ящике лежала пачка бумаги и несколько карандашей. Завернутая в темно-синюю ткань достаточно объемная коробка обнаружилась в шкафу на нижней полке среди носков – Риккардо объяснил, как она выглядит, и обещал передать при встрече.

Но ближайшая встреча теперь – это собрание в подвалах, а что случится после – неизвестно. О том, что Виктория будет на этом собрании, Бертани знать не мог.