Линия фронта

Не желая понапрасну тратить слова, Кудин заспешил дальше. На сужении дороги, меж двух сосен, танк притиснул грузовую машину, машина и танк стояли, объехать их было невозможно. Танк уже сдал, но придавленная машина не заводилась и не могла завестись. Шофер неудержно сквернословил, а подошедшие бойцы добродушно подтрунивали:

— Лево руля, служба!

— Не-е, право!..

Машина годилась разве что в утиль, и Кудин приказал столкнуть ее с проезжей части. Механик-водитель танка с готовностью выполнил приказание. Бесконечная транспортная лента опять замолола колесами и гусеницами. Кудин приметил на расщепленном стволе дощечку: «Берегите лес от пожара». Он глянул на раздавленный грузовик и молча полез на сиденье. Обогнать колонну по дороге было невозможно, «виллис» юркнул по просеке, вправо, потом влево и выскочил на вырубку. Посреди поляны стояли на позициях дальнобойные пушки, машина обогнула их и вновь выбралась на запруженную дорогу. Густой поток донес ее до шлагбаума.

Кудин едва успел выслушать доклад помощника коменданта переправы о количестве пропущенной через реку техники, когда к шлагбауму подкатил командарм, и они вместе зашагали к мосту.

Генерал Колосов держал руку на перевязи. После нападения карателей на его машину, когда были убиты водитель и адъютант, раненого командарма доставили в госпиталь. Во время перевязки выяснилось, что пуля прошила мякоть, и он в тот же час уехал, оставив армейского хирурга в недоумении и растерянности. Командарм не мог переложить на других руководство операцией, идея и замысел которой он формировал несколько месяцев.

— Не застопоритесь?

— Часа через четыре пройдут хвосты корпуса, — заверил Кудин.

Командующий погладил раненую руку.

Кудин показал на склейке участок излучины и нанесенный низководный мост, который еще строился. Командарм скосил глаз на карту, хотя знал на память и участок реки, и положение с мостом, и сроки готовности. Вообще к инженерным войскам, или к саперикам, он не имел претензий; кто-кто, а эти исполняли богом назначенное, и боженька не поскупился, отвалил на их долю… Зная это, Колосов не стал распекать за мелкие упущения, которых тоже было немало, и сел в свою машину. Из головы у него не шел допрос коменданта женского лагеря Зейсса, которого захватили разведчики. Оберштурмфюрер не орал «Хайль Гитлер», был сдержан и весьма неглуп. Было жарко, они сидели возле щели на КП, и Зейсс сказал:

— Для меня война кончилась… Ошибки фюрера открыли глаза многим. Скоро конец.

— Я уверен в этом, — ответил Колосов по-немецки.

— О!.. — удивился Зейсс. — Впрочем, Клаузевиц утверждал, что воина во всех направлениях уходит в неопределенность…

— Но он также говорил, что война есть часть политики. А политика Гитлера достаточно определенна.

— Да, да… Но Англия и, возможно, Штаты были бы рады, если бы Гитлер помог им влезть на Кавказ!

Этот неожиданный пассаж заинтересовал Колосова, который воевал на Кавказе, и вызвал у него живые воспоминания. Пленный оберштурмфюрер обронил фразу о недовольстве Гитлером в среде военной верхушки Германии, назвал фамилии нескольких высших офицеров, в их числе фон Шлегеля, и был отправлен в штаб фронта.