Линии судеб. Глава 12 (СИ)

         Предрассветное небо хмуро глядело в окно. Низкие тучи застилали просвет. Казалось, что эта мгла желала преодолеть стеклянную преграду, чтобы бессовестно прорваться сквозь плотные портьеры в опочивальню, где находились самые счастливые на всей земле возлюбленные.

         На величественный город опустился саван, состоящий из влаги тумана, поглотил звуки, погрузил кварталы в удушающий морок. В таком состоянии природы чувствовалось тревожное, злобное дыхание надвигающегося катаклизма, который пагубно скажется на судьбах живущих в этом городе людей. Предчувствие. Предчувствие.

 И оставалось только радоваться простому сиюминутному счастью, которое было осязаемо, ощутимо в стенах просторной квартиры, находящейся на Международной улице, которая приняла в себя двух молодоженов, уединившихся от всего людского света, чтобы принадлежать душами и телами  единственно друг другу.

         Сергей Андреевич приподнялся с уютного ложа, где под пуховым одеялом разметалась во сне Агафья: щеки ее были розовы, сладкая нега смежила веки, длинные, каштановые волосы лежали  на подушке, покрывая ее белизну мягким блестящим шелком. Сергей любовался своей супругой, чувствуя легкую неловкость за собой: нехорошо было подглядывать за спящим человеком, но ему до конца не верилось, что красавица Агафья вчера стала ему женой до конца дней.

Он любовался ею, а в душе закрадывался смутный страх, потому что Сергей понимал, что она, нежная, романтичная барышня, заслуживала сейчас того, чтобы нежиться где-нибудь в Италии у соленого моря; или под ласковым солнцем Парижа гулять по Монмартру, слушать звуки шарманок и пить на открытых террасах французских кофейнь ароматный шоколад с круассанами; либо свободно гулять по горным просторам Швейцарии, вдыхать чистый горный воздух и любоваться красотами альпийских равнин.

Но сейчас в России было тревожное время. Да, вдвоем, в любви и в согласии легче переносить тяготы жизни, и теперь Сергей взял на себя ответственность за светлую душу Агафьи. Ее жизнь покоилась в его руках, и для своей любимой женщины Сергей хотел самого лучшего, он готов был положить целый мир к ее ногам за одну только улыбку и взгляд.

         Ресницы Агафьи вздрогнули, она потянулась, и в этом невольном жесте было столько соблазна, что Сергей передумал идти в кабинет своего брата, чтобы выкурить сигару. Нет, он ни за что не захотел пропустить момент пробуждения своей ненаглядной супруги. Молодой муж сел в мягкое кресло, пальцами обхватил подбородок и с нежностью стал смотреть на умиротворенное сном лицо своей милой жены. Агафья пошевелилась, разомкнула веки. Удивленно огляделась, как будто пыталась понять, где же она находится, а потом ее взгляд остановился на лице Сергея. Глаза заискрились счастьем, а нежные девичьи губы осенила улыбка, за которую Сергей был готов отдать все на свете.

- Свет моих очей, ты почему встал так рано? – чуть слышно произнесла она.

- Мне захотелось встретить утро первым, чтобы полюбоваться тобой, душа моя, и поверить, что все это не сон. Знаешь, любимая,  до сих пор не могу понять, как я до сих пор мог жить без тебя. Разве это была жизнь? Суета до морока, бесполезное удовольствие и праздность. Один день был похож на другой. Не было смысла, не было цели, для чего я живу на этой земле. А теперь я готов совершить любой подвиг ради твоего ласкового слова и взгляда. Агафьюшка, если бы ты смогла заглянуть в мое сердце, то увидела бы там распустившийся весенний сад. Каждый цветок принес бы плод добра, любви и заботы о тебе, милая моя девочка.

         Агафья приподнялась на локтях, положив подбородок на ладони, от чего кружевная сорочка сползла с одного плеча, обнажив в разрезе рубашки юную грудь. Сергей сглотнул, почувствовав, что не сможет сдержать порыв своего тела, что ему необходимо почувствовать то, что Агафья любит его и всецело принадлежит ему. Наверное, все было прочитано в его нескромном взгляде на супругу, от чего Агафья, слегка покраснев, протянула к нему одну руку. И в этом невинном движении было столько изящества, чувственного призыва, что Сергея долго уговаривать не пришлось. Скинув длинный турецкий халат, он в мгновение ока оказался у теплого, ароматного неискушенного тела, которое пьянило его и сводило с ума.

         Молодые прошли в просторную гостиную, где для них был накрыт кружевной скатертью стол: белая булка лежала под чистым полотенцем, в чашке – паштет из печени, французский сыр, свежайшее сливочное масло и виноград в огромной плоской вазе, возвышавшейся на хрупкой хрустальной ножке посреди стола. В ведерке находилась бутылка крымского вина, два хрустальных бокала из богемского стекла призывно ожидали, чтобы их приобщили к таинству любви: наполнили ароматной жидкостью, подкрепляющей силы молодой супружеской пары, и пригубили тонкий край, поцеловав его губами.