Линейный корабль "Император Павел I" (1906 – 1925)

В отличие от едва не состоявшегося мятежа 1912 г., когда все его герои были обозначены на судебном процессе, новая революционная история продолжает держать в тайне имена тех ее бойцов, которые 3 марта 1917 г. дали сигнал к мятежу флота на Гельсингфорском рейде. Нужна была огромная предварительная работа, чтобы корабли на рейде, все как один, последовали сигналу, данному с "Императора Павла I". Здесь на корабле была создана, глубоко законспирированная ударная группа, которая на диво слаженными действиями при полном неведении офицеров сумела организовать подачу питания на башни, взять на себя управление, поднять на корабле боевой флаг и привести в действие мгновенно рассыпавшиеся по кораблю группы боевиков. Заговор гвардейцев 1801 г. в Михайловском замке они на "Императоре Павле I" в 1917 г. воспроизвели с полным успехом. Очевидно, что меры "отеческого отношения" к матросам или хотя бы элементарного политического надзора на корабле отсутствовали или были слишком слабы.

От адмирала В. А. Белли, служившего в те годы на "Цесаревиче", автор как-то услышал рассказ о том, как, будучи за старшего офицера он с полного одобрения офицеров, доставил прибывающего по какому-то делу жандарма дожидаться ответа у трапа, но не пустил его на корабль. Быть в стороне от "политики" считалось среди офицеров знаком хорошего тона, и теперь за этот неуместный снобизм им пришлось расплачиваться самым жестоким образом.

Роковой просчет власти, дважды, в 1915 и в 1916 гг., не решившейся перебазировать додредноуты в Рижский залив, отчего они, стоя в Гельсингфорсе, подверглись интенсивному революционному разложению, отразился на "Павле I" особенно успешной деятельностью подпольных организаций. Для командира и офицеров зревший на корабле мятеж оказался полной неожиданностью. В отличие от 1912 г., когда в команде нашлось немало матросов, считавших своим долгом предупредить офицеров о подготовке мятежа, в 1917 г. такой информации офицеры, похоже, не получали. Не было, как видно, и попыток "отеческого отношения" к матросам, о чем не раз скорбел в своих Воспоминаниях министр И.К. Григорович, но к налаживанию которых не приложил никаких усилий. И мятеж, организация которого до настоящего времени остается совершенно не освещенной никакими документами и исследованиями, произошел так же вдруг, как это было на "Потемкине", но вовсе не стихийно, а по сигналу хорошо законспирированных организаторов.

Фатальной ошибкой того дня стала попытка командующего флотом задержать обнародование уже дошедших до кораблей сведений о совершившихся в Петрограде событиях. Не понимая критичности обстановки, он пытался дозировать информацию и только около 18 ч 3 марта своими приказами ознакомил команды с уже не представлявшим интерес царским указом о возвращении великого князя Николая Николаевича на должность Верховного главнокомандующего и также известным еще утром, но скрытым от команд текстом манифеста царя об отречении от престола в пользу великого князя Михаила Александровича.

Детонатором мятежа мог стать предательский "приказ № 1" (это был огромный успех германской агентуры), выпущенный самозванным Петроградским советом 2 марта 1917 г. Он был опубликован в газетах и стал известен фронту. "Кто это написал…? Это прямо для немцев… Предатели…" — возмущался председатель Государственной Думы М.В. Родзяпко (1859–1924), сразу же оценивший гибельность приказа для армии, флота и России. Был, оказывается, и другой документ, до 1966 г. считавшийся "несохранившимся", впущенный уже 1 марта и распространившийся в виде листовки солдатами петроградского бронедивизиона: "Чтобы вас не обманули дворяне и офицеры — эта романовская шайка — возьмите власть в свои руки. Выбирайте сами взводных, ротных и полковых командиров, выбирайте ротные комитеты для заведования продовольствием. Все это помогло подпольным агитаторам развернуть бешенную "разъяснительную" работу среди команд об установлении других, будто бы состоявшихся решений о даровании народу полной и неограниченной "свободы".

Офицеры, также не оценив взрывоопасное™ момента, пытались войти с командами в совместное обсуждение событий и возможного хода их развития. Непостижимую близорукость проявил и только что вернувшийся из Петрограда и, значит, хорошо осведомленный об уже состоявшемся 28 февраля перевороте, начальник 2-й бригады линкоров. Отказавшись выйти к команде с началом волнений на своем флагманском корабле "Андрей Первозванный", он предпочел отправиться в штаб, но по пути был убит. В это же самое время, около 20 часов, как свидетельствовал флагманский исторический журнал 1-й бригады линейных кораблей, "линейный корабль "Павел I" поднял боевой флаг и навел башни на стоявший рядом с ним линейный корабль "Андрей Первозванный", после чего на "Андрее" был также поднят боевой флаг. На обоих кораблях были слышны выстрелы". За ними боевой флаг подняла стоявшая рядом "Слава" и почти тотчас же — дредноуты "Севастополь" и "Полтава". Мятеж охватил весь флот, не исключая "Гангут", на кораблях не прекращались крики и выстрелы.