Линейный корабль "Андрей Первозванный" (1906-1925)

Война заставила поспешить. С очередной инициативой (ранее вопрос тянулся около 8 месяцев) в штаб командующего флотом 24 июля 1914 г. в день, когда Австро-Венгрия объявила войну России, явился командир "Императора Павла I". Со злосчастными мачтами он предлагал собственными силами "разобраться" в течение трех дней. Офицеры корабля, каждый день ожидая выхода в бой в Финском заливе с германским флотом, спешили отделаться от своих мертворожденных чудес техники. В эти дни еще раз подлинно "пещерным адмиралом" (выражение Г.П. Чухнина в 1905 г.) проявил себя начальник тыла Балтийского флота, Главный командир Кронштадтского порта и военный губернатор города Кронштадта адмирал (с 1915 г.) Роберт Николаевич Вирен (1856–1917). Он, как и "черный ворон Цусимы" З.П. Рожественский, был неизъяснимо возлюблен императором. После позора в Порт-Артуре адмирал в 1907–1908 гг. успел покомандовать Черноморским флотом, а затем с почетом перемещен на синекурную должность в Кронштадте. Здесь он, сообразно своим понятиям о долге службы, создал неповторимый, одинаково проклинаемый и матросами и офицерами, режим садистского дисциплинарного застенка. Не было у большевиков в Кронштадте лучшего резона против царизма, как пример полубезумного Вирена. 3 марта 1917 г. толпа по заслугам расправилась с царским сатрапом. Сделавшись начальником (при молчаливом согласии императора) созданного в Кронштадте застенка, адмирал заботы флота воспринимал лишь как досадную помеху своей административной деятельности.

Зная о кипучей деятельности на кораблях по ликвидации мачт, Вирен пальцем о палец не ударил, чтобы содействовать флоту, а когда от него потребовали материалы, "с бюрократическим спокойствием" (запись И.И. Ренгартена) отвечал, что чертеж находится в ГУК, а наряд еще не дан. Наверное, и Н.О. Эссен, изрядно натерпевшийся, командуя минной дивизией, от командиров порта "Императора Александра III", адмиралов А.А. Ирецкого (1848-?)и Н.К. Григоровича, с немалым удовлетворением, использовав новые широкие права командующего флотом, на донесении начальника тыла отозвался предписанием: "Морские силы. Объявляю Кронштадтскому порту свое особенное неудовольствие!" Наряд на срезание мачт "Императора Павла I" "по указанию судового начальства" и изготовление новых деталей рангоута и такелажа был выдан машино- и моторостроительному заводу в Гельсингфорсе, но значительную долю работ выполнили корабельным составом.

На "Андрее Первозванном" мачты срезал Кронштадтский порт, оттого, наверное, в силу его более значительных возможностей, фок-мачту укоротили до уровня марок дымовой трубы, а кормовую сняли почти "под корень". Как записывал в дневнике И.И. Ренгартен, "6 августа, среда. Утром радостное событие. Мы все, стоя на внешнем Свеаборгском рейде, увидели приближающегося к нам "Андрея Первозванного'". Мачты сняты и заменены легкими, сеть на больших рейках. Хорошо он выглядит с легкими. Командующий флотом в рупор здоровался с "Андреем Первозванном" — команды кричали "ура". Это очень существенно — мы стали намного сильнее". Приход "Андрея Первозванного" отмечали почти как праздник. Ведь еще 25 июля в дни полной тревоги ожидания генерального сражения И.И. Ренгартен, спешно "для сведения и руководства", отправив разработанную на "Императоре Павле I" документацию по замене мачт, мучил себя вопросом — выдержат ли в Кронштадте назначенный срок готовности "Андрея Первозванного" к 1 августа, "Успеет ди до боя? Дождёмся ли его?" (л. 16).

По счастью, все обошлось как нельзя лучше. Многомилостивое Провидение не оставило русских своими заботами. Авария "Андрея Первозванного" оказалась для флота совершенно безвредной. Более того, корабль также безболезненно успел решить проблему своих мачт и был готов к боевым действиям без отживших свой срок "архитектурных излишеств". Хоть и незначительно, но уменьшилась перегрузка.

Что же происходило с флотом за все то время, на которое "Андрей Первозванный" выбыл из состава бригады? Выбыл при таких банальных, почти прогнозируемых и в то же время столь беспощадно нелегких обстоятельствах накануне вот-вот ожидаемого жестокого и решительного боя. Приходилось, подсчитав силы — выбывший "Андрей Первозванный", уменьшил мощь флота на треть или на четверть — стиснув зубы, с особой злой отчаянностью снова и снова тренироваться в маневрировании и стрельбе. Страницы вахтенных журналов, где-то даже сохранившие микроскопическую пыль авральных угольных погрузок и, наверное, запах пороха и тротила от беспрерывной стрельбы, документально свидетельствуют о напряжении тех дней.

Мачту, снятую с "Андрея Первозванного", доставляют на стенку