Линч не теряет голову

Мужчины-операторы почему-то носят пробковые шлемы, и пробковый шлем оператора Стедикама выглядит особенно аутентичным и сувенирно-военным, с кокосовым волокном для камуфляжа и лихим перышком за лентой.

Большая часть команды операторов, звукачей и гримеров — женщины, но у многих из них тоже есть общие черты: лет 30, без макияжа, беззаботно красивые, в выцветших джинсах и старых кроссовках и черных футболках, с пышными волосами, беспечно завязанными на затылке, так что локоны постоянно выпадают и висят перед глазами и их приходится периодически сдувать или поправлять рукой без колец — в сумме это такая неряшливая, приятная, технически подкованная женщина, которая наверняка курит травку и живет с собакой. У большинства из этих деловых девушек-техников определенное выражение вокруг глаз, которое сообщает точно то же настроение, что обычно сообщает фраза «Плавали-знаем». На обед некоторые из них не едят ничего, кроме соевого творога, и дают понять, что не считают комментарии некоторых рабочих о соевом твороге достойными хоть какого-нибудь ответа. У одной из женщин-техников, фотографа — которую зовут Сюзанна и с которой весело поболтать о ее собаке — на внутренней стороне предплечья есть татуировка японского иероглифа «сила», и она может двигать мускулами предплечья так, чтобы идеограмма ницшеански выпячивалась, а потом опадала.

Большинство сценаристов, костюмеров и помощников продюсера тоже женщины, но они другого класса — моложе, не такие тощие и более уязвимые, без самоуверенности технической подкованности женщин-операторов и — звукачей. В противоположность холодной «мировой скорби» деловых девушек, у всех женщин от сценария и продюсеров в глазах одинаковое болезненное «Я-же-ходила-в-хороший-колледж-что-же-я-делаю-со-своей-жизнью», такой взгляд, когда понимаешь, что они не посещают дважды в неделю психотерапию только потому, что не могут ее себе позволить.

Еще способ определить статус и обязанности разных людей из съемочной группы — смотреть, какое у них личное устройство для переговоров. Рядовые рабочие, кажется, единственные люди без всяких личных переговорных устройств. У остальной технической команды с собой рации, как и у локейшн-менеджера, людей на связи с грузовиком с камерой и здоровяков на баррикадах. У многих других — сотовые телефоны в шикарных кобурах на бедрах, и количество разговоров по сотовому более чем отвечает популярным стереотипами о ЛА и сотовых{24}. У второго помрежа, молодой черной девушки по имени Симона, с которой я часто общаюсь, так как ей всегда приходится информировать, что я стою у кого-нибудь на дороге и мне надо подвинуться (хотя она ни разу не была раздражена или невежлива), сотовая гарнитура, а не просто кобура с телефоном, хотя у Симоны гарнитура не только для виду: несчастной девушке приходится совещаться по телефону чаще, чем любому человеку старше подросткового возраста, а гарнитура позволяет свободно записывать всякое на клипборды, которые она носит с собой в настоящем держателе для клипбородов.

Настоящий административный класс площадки — линейный продюсер, агент по рекламе, страховщик — носят личные пейджеры, которые иногда пищат одновременно, но немного несинхронно, и тогда в странно наэлектризованном воздухе Санта Аны разносится мелодия, которую точно можно квалифицировать как линчевскую. Вот как различать людей телекоммуникационно. (Исключение в каждом правиле — Скотт Кэмерон, первый помреж, который с сизифовым смирением носил одновременно две рации, сотовый, пейджер и очень серьезный мегафон на батарейках).

Но, в общем, где-то каждый час рации у всех начинают трещать, а пару минут спустя Линч, съемочная группа и машины возвращаются на базу, и вся команда впадает в паническую, но профессиональную беготню, так что с точки обзора на придорожном утесе площадка напоминает потревоженный муравейник. Иногда съемочная группа возвращается поменять машины для съемок: продюсеры как-то заполучили два идентичных черных Мерседеса 6.9, и каждый теперь расцвел разными киноприборами и оборудованием. Для съемок внутри двигающегося Мерседеса рабочие конструируют из трубок платформу и пристраивают ее к капоту зажимами и ремнями, а другие техники потом присоединяют к ней 35мм камеру Panavision, несколько разных ламп Mole и Bambino под сложных углами и светоотражатели 3 x 5{25}. Все это накрепко прикручивается, и второй ассистент оператора, сногсшибательная и деловая женщина, к которой все обращаются «Чесни»{26}, сложно возится с анаморфными линзами камеры и различными фильтрами. Когда солнечный свет на лобовом стекле Мерседеса становится заметной проблемой{27}, главный оператор, помощник в особом аутентичном пробковом шлеме и Чесни собираются, совещаются и решают поместить между камерой и лобовым стеклом фильтр с прозрачной диффузией.