Лимонов

Он познакомился с Юлианом Семеновым несколько месяцев назад, на одной вечеринке в Париже. Ничего о нем не зная, он ощутил ауру богатства и власти, окружавшую этого невысокого, дружелюбного человека с решительными манерами. Они говорили о Горбачеве, Семенов был «за», Лимонов – «против», потом о Сталине, и тут все было наоборот, и все же между ними возникло взаимопонимание.

– Вы печатались в России? – спросил Семенов, узнав, что Эдуард пишет.

– Нет, и, видимо, это случится нескоро.

Семенов пожал плечами:

– Но сейчас можно публиковать все.

– Возможно, но не мои книги, – гордо парировал Эдуард. – Я – скандальный автор.

– Прекрасно, – подытожил Семенов. – Я вас опубликую.

На следующий день помощник Семенова связался с Эдуардом, взял у него образчики его творчества и рассказал, что патрон, автор шпионских романов, расходившихся в СССР миллионными тиражами, в перестроечном издательском раже основал таблоид «Совершенно секретно», который специализируется на криминальных историях. Дела таблоида шли весьма успешно, и Семенов, в дополнение к нему, создал издательский дом, печатавший все – от популярных романов до произведений Джорджа Оруэлла. Вот так и получилось, что роман о детстве «У нас была великая эпоха», только что завершенный Лимоновым, был выпущен в его родной стране тиражом в 300 тыс. экземпляров, а самого автора пригласили в Москву в компании еще двух талантов, обнаруженных Семеновым в эмигрантских кругах: актрисы Федоровой и певца Токарева.

В начале девяностых мы с моим издателем Полем Очаковски-Лораном побывали в России: поездка была устроена французскими организациями по культурным связям. Там я познакомился с аудиторией, которой больше нет: люди потеряли голову от увлечения всем, что шло из-за границы. Мы с Полем оказались в большом зале Ростовского университета. На расположенных амфитеатром скамьях сидели три сотни слушателей, не имевших ни малейшего представления о том, что за книги мы пишем и издаем, но глаза их блестели, и они боялись пропустить хоть словечко из сказанного нами по одной лишь простой причине: мы приехали из Франции. Это было слепое преклонение – без мотива, без заслуг, – и до сих пор мы оба, когда нас покидает вера в себя, призываем на помощь эти воспоминания: «Ты помнишь Ростов?»

Этот опыт помогает мне представить себе встречу, которую организовал Семенов в конференц-зале в Измайлово, и смешанные чувства восторга и неловкости, которые испытал Эдуард. Он всегда мечтал привлечь к себе внимание тысяч людей, заворожить их, царить над ними, но ему было хорошо известно, что эти люди пришли сюда не из-за него, что их привлекает лишь то, что идет с Запада, что бы это ни было. Сыграла свою роль и реклама, сделанная ему Семеновым, и само имя Семенова, популярность его шпионских романов и таблоида, битком набитого голыми девицами и историями об украинских каннибалах.

На трибуне сам Семенов: коренастый, лысый, без галстука. Он называет своих гостей, подчеркивает, как важно вернуть в Россию таких людей – динамичных, креативных, которые примутся, засучив рукава, перестраивать страну. Певец Токарев приосанивается, актриса Федорова хлопает ресницами. Аудитория знает о них только то, что вот уже две недели талдычит «Совершенно секретно», представляющий дело так, словно эти двое – самые крупные звезды на небосклоне западной культуры. То есть людей банально надувают, и это портит Эдуарду удовольствие, хотя ему весьма польстило, что семеновский таблоид посвятил его персоне целый разворот, подав его публике в качестве некоей литературной рок-звезды. Когда подходит его очередь отвечать на вопросы, он делает все, чтобы не разочаровать зрителей. Да, он был бродягой, а потом прислугой в доме миллиардера. Нет, его бывшая жена не работала в Нью-Йорке проституткой, кстати, сейчас она замужем за итальянским графом – это самая что ни на есть чистая правда, и поскольку сюжет с графом аудитории нравится, он решает упоминать об этом всякий раз, как представится случай. Вопросов о больших неграх и о том, не педераст ли он, никто не задает, авторы статей в «Совершенно секретно» обошли эти подробности молчанием. Он думает, не рассказать ли все самому, чтобы взбодрить аудиторию, но потом решает, что лучше будет держаться другой версии: простой рабочий, который сумел проложить себе путь на самый верх, к роскошной жизни, не позволяя сбить себя с толку всяким манекенщицам, графиням и загнивающему Западу. Он – крепкий орешек, и голыми руками его не возьмешь.