Лимонный хлеб с маком

– Да-да, буду ждать тебя и, может быть, со временем смогу разузнать что-нибудь еще о…

Связь прервалась. Марина, с прижатой к уху трубкой, слушала непрерывный гудок телефона.

Она в испуге вернулась в дом покойной пекарши. Вошла в пекарню и поднялась на второй этаж. Оглядела комнату, служившую гостиной и кухней, которая показалась более бездушной и холодной, чем прежде. Диван – потертым сильнее, а старый шкаф – грязнее. Марина присмотрелась к полу из керамической плитки, по которому шла, – он был так не похож на паркет с медовыми прожилками, скрипевший при каждом шаге в уютном доме ее соседки. Каменные фасады обоих домов одинаковые, планировка комнат тоже. Мансардные и расширенные окна ее соседки впускали свет во внутренние помещения. А вот внутри дома Марии-Долорес было сумрачно.

Марина поднялась в спальню. Африканская ткань придала комнате больше индивидуальности. Марина приподняла тяжелую металлическую кровать и пододвинула ее к окну так, чтобы, едва открыв глаза утром, она могла полюбоваться горами и морем вдали. Взглянула на сосновые балки над головой, повторявшие форму крыши. Сбросила туфли и присела на кровать, подтянула колени к груди и обняла их.

И снова, по непонятной причине, когда порывы ветра ударяли в оконные ставни, Марина почувствовала, что спальня убаюкивает ее. Словно укачивает своими старыми покосившимися стенами.

Она услыхала призывный крик своей дочери Аниты. Открыла один глаз и тут же почувствовала легкую головную боль от белого вина, выпитого накануне вечером. Взглянула на будильник на прикроватной тумбочке. Полдевятого утра! Постаралась не шуметь, чтобы не разбудить Армандо. Хотя, учитывая дозу трансилиума, которую ее муж принимал в течение нескольких недель, маловероятно, что он ее услышит.

Анна покинула спальню в ночной рубашке и выглянула на лестницу.

– Я проспала, дорогуша… дай мне всего несколько минут.

– Черт побери, мама! Буду ждать тебя в машине.

Анна вернулась в спальню и посмотрела на Армандо, который прерывисто дышал, открыв рот. Она подумала: тяжело же ему приходится после потери финансовой мощи. Сама Анна переживала это не слишком чувствительно. Да, оба они любили деньги. Кто же их не любит! Конечно, Анна скучала по модным магазинам, которые в былое время посещала, не глядя на цены. Любила покупать дорогие платья Кортаны, молодой местной дизайнерши, которая персонально ее одевала, так что Анна умудрялась выглядеть самой красивой на всех вечеринках яхт-клуба. А теперь перестала покупать даже японскую пудру Shiseido и итальянскую обувь. И, разумеется, ей явно будет не хватать августовских солнечных ванн на палубе тридцатиметровой яхты. Но Анну успокаивало, что они всё еще живут в особняке в квартале Сон-Вида, с прекрасным обзором залива Пальмы. В доме, который, к счастью, пока числился на имя Анны и Марины. Анна умела наслаждаться солнцем, появлявшимся каждое утро, и водами Средиземного моря, словно омывавшими всю ее жизнь. И что бы ни случилось, они ведь никогда не изменятся.

А тем временем ее муж становился совсем другим. Иногда, злой и гордый, он покидал дом в решимости улучшить финансовое положение, в котором они оказались. Но в остальные дни бродил по комнатам в халате, затягиваясь красным «Мальборо», и нырял в экран компьютера. Однажды утром Анна заметила, как он откинул полу халата и почесал себе промежность, а накануне остриг свою седую шевелюру. Он побрел в туалет. Анна вспомнила библейскую притчу, которую им зачитала учительница литературы в школе Сан-Каэтано. Историю Самсона и Далилы. Самсон, герой, обладавший огромной физической силой, которого боялись филистимляне-мужчины, но желали самые красивые женщины. Сила Самсона заключалась в его длинных волосах, и этот секрет он тщательно хранил, пока прекрасная филистимлянка по имени Далила не встретилась на его жизненном пути. Далила добилась его любви, а он, обезумев от страсти, открыл ей свою тайну. Ночью, когда Самсон спал, Далила отрезала ему волосы и отдала его филистимлянам. Армандо, как и Самсон, перестал быть сильным парнем, которым все восхищались; теперь он казался побежденным Самсоном, умоляющим о пощаде. Анне стало жаль мужа, несмотря ни на что. Чего Анна не представляла, так это того, что женский сюжет библейской истории присутствовал и в жизни Армандо.

– Вот купила бы мне мотоцикл, и тебе не пришлось бы вставать в такую рань, – упрекнула ее Анита, настраивая радиоприемник в BMW.

– Ты взяла свои записи?

– Есть ли у меня деньги на подержанный мотоцикл? Эти деньги мои. Ты дала мне на Рождество. И деньги бабушки.

Первое, на что ей удалось настроить приемник, – «Вечеринка в США» в исполнении Майли Сайрус.

– Терпеть не могу эту тетку, – поморщилась Анита, имея в виду американскую певицу и игнорируя вопросы матери.

Она отыскала другую радиостанцию. Новости на майорканском языке, ритмы реггетона, классическая музыка… Анита снова громко возмутилась и выключила радио.

– Как твои отметки, дочка?