Лиловый (Ii)

   Они вошли в длинный узкий холл, где стояли рядами кресла; во многих сидели люди, и они тоже устроились втроем за одним столиком, на котором лежали какие-то яркие брошюры. Волтайр тут же схватила одну и показала Леарзе: на картинке была изображена бескрайняя красная пустыня, над которой довлело черное небо, усыпанное яркими звездами. Казалось, в этом небе можно увидеть край вселенной.

   -- Смотри, это Эйреан, -- пояснила женщина. -- Когда-то планета вся целиком была вот такая, но потом пришли люди и заселили большую ее часть.

   -- Такое небо... прозрачное, -- осторожно заметил Леарза, глядя не на картинку, а на ее пальцы. У нее были белые руки с ровными розоватыми ногтями, а пальчики короткие и тонкие.

   -- Это потому, что там нет атмосферы, -- улыбнулась Волтайр. Беленос тем временем вольготно устроился в своем кресле и вытащил привычную сигарету, без которой его Леарза почти не видел в последнее время. -- Воздух не мешает смотреть. Нам кажется, что воздух прозрачный, но на самом деле это не совсем так.

   -- Я уже знаю, -- кивнул Леарза. -- Гавин как-то объяснял мне, почему небо голубое. ...А чего мы ждем?

   Тут даже Морвейн ухмыльнулся себе под нос; Волтайр хлопнула себя по коленям.

   -- Прибытия на Эйреан, -- просмеявшись, сказала женщина. -- Мы уже летим.

   -- Он хотел зрелищного старта и рокота двигателей, -- пробормотал Бел. -- Извини, парень, но пассажирские лайнеры летают беззвучно.

   -- Ну... -- Леарза смутился. -- Но я даже не заметил, как мы попали на корабль...

   -- Это потому, что он был состыкован со станцией. Так удобнее всего.

   -- Ничего, не бери в голову. Когда я был мальчишкой, меня самого это ужасно возмущало, отчего нельзя было хотя бы иллюминаторы сделать.

   Весь полет длился не больше получаса. Леарза даже еще не успел оправиться от смущения, когда уже настало время выходить, и Волтайр снова взяла его за руку, будто заботливая мать, а Бел Морвейн шагал впереди, сунув сигарету себе за ухо.

   Эйреан поначалу не впечатлил китаба: и здесь были все те же нескончаемые коридоры и холлы, а окон и вовсе не было, но Морвейны все влекли его за собой, пока наконец они втроем не поднялись на самую вершину одного из небоскребов и не оказались в большой круглой комнате, в которой не было ни стен, ни потолка: один сплошной купол.

   И тогда прозрачное черное небо взглянуло на Леарзу сверху, отчего у него вдруг закружилась голова, и он невольно стиснул руку Волтайр в своей.

   Из обсерватории было видно город, как на ладони: кажется, это была самая высокая башня здесь, и перед Леарзой простерся огромный стеклянный лабиринт, довольно плоский в сравнении с Ритиром, неясно сияющий в свете звезд и прожекторов. Маленькие аэро и тут сновали туда и обратно, хоть и были какие-то не такие, как на Кэрнане, -- но это он заметил не сразу. Лабиринт был строго овальной формы, и со всех сторон к нему подступала красная пустыня, уже виденная им на фотографии.

   -- Корвин бы сейчас непременно прочел какой-нибудь стих, -- заметил Бел, сунув руки в карманы. -- Это предмет особенной гордости нашей цивилизации: освоенные планеты. Я просто скажу, что за тридцать без малого лет своей работы разведчиком я побывал более чем на двух сотнях планет, и это если учесть, что тринадцать лет я провел на Руосе и Венкатеше. Даже сейчас, пока мы стоим тут, идет строительство на одной из планет, которую изучал мой отряд, в миллионах световых лет отсюда.

   Леарза молчал, осмысливая сказанное.

Их

гордость,

их

достижения.

   -- Зачем вам это? -- потом тихо спросил он. -- Вам не хватает уже освоенных планет?

   -- Не в этом дело, -- возразил Морвейн. -- Как ты думаешь, зачем люди, бывает, срываются с насиженного места и отправляются куда глаза глядят?

   -- Потому что на старом месте стало плохо? -- предположил Леарза. Оба Морвейна, не сговариваясь, покачали головами.

   -- Потому что неизведанное манит нас, -- сказал Беленос. -- Плохо это или хорошо. Посмотри в это небо. Оно уходит в бесконечность, и где-то там, далеко...

   -- Где-то там, далеко, холодный безразличный космос, -- мягко перебила его Волтайр и опустила голову. -- Он ненасытен. Сколько бы людей ни ушло туда, ему всегда нужно еще.

   -- Не бойся, -- неожиданно даже для самого себя сказал Леарза; рука в его ладони легонько дрогнула. Она подняла на него зеленоватые глаза и чуть нервно ответила:

   -- Да я и не боюсь.

   Но он отчего-то знал, что она солгала.

   Потом уже Морвейны объясняли ему, что притяжение на планете меньше, чем на Кэрнане, но в зданиях поддерживается нормальное, потому что иначе жители Эйреана не смогут прилетать к ним из-за атрофировавшихся мышц; наконец все втроем надели неуклюжие громоздкие костюмы, -- эти для гражданских, немного недовольно сказал Бел, -- и вышли в пустыню.

   Остаток отведенного им времени прошел весело, один Беленос Морвейн, которому не привыкать было к перепадам притяжения, скучал, сидя на камушке, пока Леарза и Волтайр с криками и хохотом прыгали и бегали вокруг него. Наконец женщина устала и тоже присела, а Леарза отошел от них и остановился.