Лиловый (Ii)

   Оказалось, что снаружи уже понемногу рассветает. Воздух был холодный, пожухшая прошлогодняя трава покрыта росой. Лагерь спал, и только старик Веньер молча помахал им рукой: он сидел у почти потухшего костра и чистил свое охотничье ружье. Лежавшие подле него собаки подняли головы, следили одинаковыми взглядами за ходившими туда и обратно людьми.

   -- Тебе, юноша, -- обратился Веньер к Виченте, когда они уже седлали лошадей, -- как будто вообще сон не нужен.

   -- Тебе кажется, дядюшка Антонио, -- фыркнул тот. -- Когда вернемся в Тонгву, я с лихвой наверстаю упущенное. В такое ясное утро спать просто грешно, не думаешь?

   Старик одобрительно посмеялся; братья тронули лошадей и вскоре покинули маленький лагерь.

   -- Ты что, всю ночь не спал? -- пробормотал еще сонный Теодато, выронил уздечку и неуклюже подбирал ее с шеи животного замерзшими пальцами. Виченте только неразборчиво согласно промычал что-то в ответ. -- Ну ты даешь! Что ты делал?

   Тот оглянулся; но палатки лагеря уже скрылись позади.

   -- Наставлял рога господину Камбьянико, -- наконец буркнул Винни, к полному удивлению брата. -- Не смотри на меня так, если бы я мог отделаться от нее иным способом, я бы отделался.

   Теодато расхохотался от неожиданности. Перелесок тем временем закончился, и братья выбрались в открытое поле; вчерашним днем ветры оглушительно свистели здесь, носясь, будто стадо вепрей, но с утра царила тишина и безмолвие, и только конские копыта с тихим хрупаньем приминали седую траву.

   -- Это, впрочем, не имеет значения, -- добавил Моро, и не улыбнувшись. -- Все это мероприятие глупо до визга. Мы со стариком, правда, уже договорились съездить как-нибудь без лишних зевак.

   -- ...Да, я смотрю, ты быстро нашел с ним общий язык, -- озадачился Теодато. -- Дядюшкой его до тебя еще никто на моей памяти не рисковал называть.

   -- Мы просто поняли, что довольно похожи друг на друга.

   Какое-то время они ехали в молчании; лошади шли с той скоростью, с какой им хотелось, и всадники не ограничивали их, отпустили поводья. Теодато вдыхал утренний воздух полной грудью, наслаждаясь этим холодом; Виченте, кажется, смотрел на горизонт, терявшийся в перламутровой дымке тумана.

   -- Все-таки ты странный человек, -- немного погодя признался Теодато, не поднимая взгляда на него. -- Такое ощущение, будто ты и вправду не совсем такой, как все остальные. Может, конечно, это просто потому, что ты родился и вырос в другом городе, но почему-то я подозреваю, что граждане Вакии мало отличаются от тонгвитян. Еще страннее порой мне думать, что в наших жилах течет родственная кровь. Мы... совершенно разные.

   Виченте ответил не сразу; в задумчивости он выудил из нагрудного кармана куртки портсигар и извлек оттуда сигарету, закурил. Тонкий запах табака донесся до Тео, удивительно гармонично вплетаясь в запахи холодного утра.

   -- Возможно, если бы мы знали друг друга с детства, тебе бы так не казалось, -- наконец произнес Моро. Глаза его в тот момент были совершенно ледяными и совпадали по цвету с небом, но Тео этого не знал. -- Я... много чем занимался в поисках смысла своей жизни. Только и всего.

   Тишина вновь окутала их. Горизонт между тем сперва вздыбился невысоким холмом, а потом, когда они взобрались на вершину этого холма, внизу, окруженное тощим лысым перелеском, обнаружилось здание. Это было приземистое строение с толстыми выбеленными стенами, узенькими оконцами, плоской крышей; издалека было не разглядеть, но, кажется, с одной стороны к нему примыкало нечто вроде коровника.

   -- ...Ничего себе, -- пробормотал Теодато, -- мы так далеко забрались! Ведь это же монастырь.

   -- Я никогда не видел монастырей раньше, -- признался Виченте. Братья остановили лошадей и вглядывались в очертания монастыря; вот они углядели, как на крыльцо этого простенького, лишенного всяких украшений дома вышел какой-то человек и отправился в примыкающий сарай, неся в руках два явно тяжелых ведра.

   -- Мои родители живут в одном таком, -- сообщил Тео. -- Я изредка навещаю их... ладно, поедем, не будем никого смущать своим присутствием. Люди в монастырях отвыкают от нашего образа жизни. Всякий раз, когда я приезжаю... ну, неважно.

   Виченте послушно тронул лошадь, и они направились обратно, спускаясь с холма.

   -- Ведь это и есть та жизнь, которую проповедует нам теперь Кандиано. Жить своим трудом, отказавшись от всех благ цивилизации, тратить львиную часть своего времени на возделывание земли и скотоводство...

   -- Но у этих людей все же находится время писать и научные труды, -- почти мягко возразил Виченте. -- Вот Контарини написал свой.

   Теодато помолчал, глядя в сторону.