Лилия и меч

– Пусть будет так, – жестко произнесла она, – лишь бы на воротах была не моя голова, не Радолфа и не твоя, Жервуа.

Мужчины уставились на Лили в изумлении, а Жервуа ее слова заставили надолго задуматься.

Когда капитан ушел поторопить конюхов, Радолф обратился к жене:

– Ты и правда не станешь плакать по Хью?

Лили покачала головой:

– Нет, не стану. Если бы я хотела, чтобы он победил, то не поехала бы с тобой на север. И не забудь: ты сказал королю, что доверяешь мне.

– Ровно настолько, насколько ты доверяешь мне – напомнил он. – Ты доверяешь мне, Лили?

У нее сразу пересохло в горле. Да, она доверяла ему больше, чем кому бы то ни было после смерти отца. И все же ее обостренный инстинкт самосохранения не позволил ей сказать об этом.

Не дождавшись ответа, Радолф снова заговорил, нона этот раз его голос звучал непривычно мягко:

– Я возьму тебя с собой, и ты сделаешь то, что обещала. Мы оба подчинимся королю и постараемся довести дело до конца. А потом мы поедем домой в Кревич и обо всем забудем.

Он предлагал ей мир, и Лили улыбнулась, хотя ее губы дрожали.

– Согласна, милорд. Север, а потом Кревич.

Едва они вошли в дом, как Радолф начал отдавать приказы, а Лили торопливо принялась паковать вещи. Один Жервуа пребывал в каком-то заторможенном состоянии. Это состояние невменяемости не отпускало капитана с того момента, как Лили несколько странно пошутила насчет того, что его жизнь может закончиться головой, выставленной на Бутемских воротах.

Пока лошадь несла его по узким улочкам Йорка, Жервуа ни о чем другом не мог и думать, как только о том, что, если он умрет, Элис придется выйти замуж за сэра Озрика. Он хорошо помнил старика с безобразной внешностью и отвратительными бородавками на лице. Он ни у кого не вызывал жалости, возможно, потому, что самому сэру Озрику жалость была чужда и непонятна.

До сего момента брак Элис со столь мерзким созданием представлялся Жервуа чем-то нереальным, но внезапно воображаемая картина приняла более чем отчетливые очертания.

Когда Радолф направлялся в зал, Жервуа бросился ему наперерез:

– Милорд!

Радолф замедлил шаг и удивленно посмотрел на капитана.

– Милорд, я... то есть... У меня есть к вам просьба. – Лицо Жервуа горело как в огне.

– В чем дело? Ты, никак, захворал?

– Элис Реннок. – Голос Жервуа дрожал.

Глаза Радолфа утратили озабоченное выражение, и он насмешливо прищурился:

– А, понимаю. Ты хочешь ее проглотить, верно?

Жервуа попятился, его глаза возмущенно вспыхнули.

– Как можно, милорд!

– Ну-ну, успокойся. Просто я... неудачно пошутил. – Лицо Радолфа стало серьезным. – Хорошо, Жервуа, возьми ее в жены, если она тебе нравится. Мы подберем что-нибудь из моих поместий, чтобы тебе было где наводить порядок. А теперь отправляйся к ее дядюшке и строго-настрого накажи, чтобы он не смел выдавать ее за кого-нибудь другого во время нашего отсутствия.

Оттого, что его судьба решилась так неожиданно, Жервуа даже покачнулся. Но это было еще не все.

– А если я умру в бою, милорд...

Радолф нахмурился:

– Я приму меры, чтобы девушку не выдали замуж против ее воли. Лили, вероятно, будет рада ее обществу в Кревиче. Не волнуйся, мой друг, я обо всем позабочусь.

Жервуа с облегчением улыбнулся, и его лицо вмиг помолодело.

– Вы так добры, милорд! – горячо проговорил он и благодарно прижал руки к груди.

Провожая взглядом капитана, поспешно направившегося к дядюшке Элис Реннок, Радолф покачал головой. Только мгновение назад он считал себя единственным глупцом в доме, и теперь ему было приятно сознавать, что нашелся еще один.

Они скакали целый день, и под конец Лили даже стала опасаться за здоровье будущего ребенка. К ночи, заползая под шкуры в шатре Радолфа, она находилась на пределе своих возможностей.

Зачастую Радолф заходил в шатер очень поздно, подолгу засиживаясь снаружи с солдатами и Жервуа, но, когда он приходил к ней, в кольце его теплых крепких рук Лили ощущала себя полностью защищенной. Порой Радолф изводил ее ласками, заставляя корчиться и молить о пощаде, после чего овладевал ею, закрывая ее рот своим, чтобы приглушить крики, а утром будил ее, посмеиваясь над ее сонными глазами и спутанными волосами.

– Вставай, соня, – шутил он. – Ты хотела получить удовольствие, помнишь?

Она действительно помнила.

Проезжая по маленьким деревушкам и поселениям, Лили часто беседовала с людьми. Улыбаясь, она рассказывала им о Радолфе, своем муже, и о своих надеждах на мир. Вот о чем она мечтала.

Слушали они ее или, может... Ей казалось, что да. Она всем сердцем надеялась на это, но только время могло дать ответ на этот вопрос.

По мере их приближения к Гримсуэйду окрестности становились все более пустынными и безлюдными. Жители, так и не покинувшие свои дома, взирали на них с подозрением, а при попытке Лили поговорить с ними обращались в бегство или прятались, отчего у Лили щемило в груди.