Ликвидатор

— Ну вы даете. — Рода снова задрожала. — Собственно говоря, я как раз подумывала сегодня вечером съездить в город на автобусе.

— В автобусах всегда сквозняки. Я подъеду за вами на машине. Около семи, а?

— Ну… Думаю, большой беды не будет. Только не надо сюда заходить, Гарри. Я сама к вам выйду.

— Отлично. Не забудьте.

Он сбежал вниз по лестнице.

— Великолепные картины, Холлиуэл. Если бы я здесь жил, то совершенно спятил бы, глядя на них целыми днями.

— Думаю, они ужасны, — ответил лакей.

Уайлд поехал в Веймут и купил билет на понедельник на вечерний почтовый пароход до Гернси, потом нашел комнату в отеле и лег спать. В семь его машина стояла у поворота к подъездной аллее. Было уже очень темно, на дороге никого не было. Завывал ветер, раскачивая деревья. Уайлд выкурил сигарету и решил, что погода идеальная. Лишь бы она продержалась подольше.

Он наблюдал, как к нему идет Рода Гудерич. Ее вид напомнил ему довольно древний океанский лайнер, плывущий на всех парах. Ветер трепал ее твидовое пальто и раздувал шерстяную юбку над тугими нейлоновыми чулками. Лицо, видневшееся из-под платка, словно полная луна из-под облака, блестело. Она двигалась очень уверенно. Он открыл дверцу, и она села, заполнив собой машину.

— Здесь мило. — Рода приняла от него сигарету.

— Давайте проскочим Дорчестер. Я знаю одно славное маленькое местечко в Веймуте. — Он хотел попробовать дорогу ночью; за двадцать четыре минуты он покрыл расстояние в двадцать миль. Рода повизгивала, словно девчонка. Он купил ей большой бокал джина с лаймом, усадил в уголке и начал слушать.

— Этот Гудерич был сущий ублюдок. Вообще-то, наверное, мне не стоит так говорить. Вы не поверите, Гарри, но, когда мы поженились в самом конце сорок четвертого, я была тоненькая как тростиночка. Семнадцать лет, а не весила и восьми фунтов. Но какого черта. Девушке надо есть.

— Где он сейчас? Гудерич?

— В Австралии. Он всегда хотел туда попасть. Овцы, вот до чего ему на самом-то деле хотелось добраться. Один раз он ко мне приходит, а я как раз ела конфеты, и говорит: «Рода, или я, или эти шоколадки. Выбирай». Ну, может быть, не совсем слово в слово так. Но сказать он хотел именно это. Ну, я прямо удивилась. Не то чтобы я разозлилась на него. Знаете, Гарри, пока он не бросил меня, я ни разу даже не взглянула на другого мужчину. Но после ужина я люблю съесть шоколадку. И до сих пор люблю. Ну и я никакому мужчине не позволила бы так со мной разговаривать, а уж тем более собственному мужу. Заметьте, я очень удивилась, когда он ушел.

— И теперь он разводит овец?

Рода захихикала:

— Только не он. Он хотел бы их разводить. А сейчас он уборщик. Я возьму еще кусочек.

Он привел ее поужинать в тихий ресторанчик и взял для нее четыре бокала джина с лаймом и бутылку дешевого «сотерна». Они выпили на брудершафт. Ее цвет, решил он, увядающая лаванда. Еще он купил для нее коробку шоколадных конфет с ликером и очень медленно отвез домой. В «триумфе», к сожалению, не самые удобные сиденья, но, когда он наклонился и сжал ее руку, она ответила.

— Все было очень мило, — сказала она.

Он затормозил на повороте, вынул изо рта сигарету и вложил ей в губы.

— Ох, Гарри, — сказала она. — У вас и в самом деле вест-эндские замашки.

Он поцеловал ее в ухо.

— И к тому же вы наглец.

— Как насчет завтра? Я целый день свободен по воскресеньям.

— Ох, Гарри, ну вы и штучка. Когда вы такой интересный мужчина, а вокруг столько молодых девушек…

— Они меня пугают, — признался Уайлд. — Все в кожаных куртках и коротких юбочках.

— Ну…. если вы так хотите. Я освобожусь около двенадцати.

— Мы устроим пикник.

Она подала ему руку, и Уайлд поднес ее к губам. Рода задрожала.

На следующее утро он поехал с ней в Портленд-Билл. Они взяли с собой пиво, сандвичи, яйца вкрутую и шоколадные конфеты и любовались зрелищем волн Атлантики, набегавших из тумана, чтобы разбиться о гранитные скалы.

— У меня от них прямо мороз по коже, ей-богу, — сказала Рода.

— Ходили когда-нибудь под парусом?

— Ни за что в жизни. Меня бы все время тошнило.

— Я сыт.

Уайлд смял салфетку в шарик. Взял лицо Роды обеими руками и поцеловал. Ее губы были жадными. От нее пахло пивом, горчицей и застоявшимся табаком. Она сбросила туфли и прижалась к нему, юбка задралась до самых бедер. Он гладил ее нейлоновые ноги, но, услышав, как она тяжело задышала, остановился.

— Пожалуйста, — прошептала она. — Пожалуйста, продолжай, Гарри.

— Там какой-то мужик. Вон там.

Она поправила юбку.

— Я никого не вижу.

— Он был там. Смотрел на нас.

— Что тебе стоило бы сделать, так это пойти и треснуть ему как следует, — предложила Рода. — Чертов любитель подсматривать.

— С виду он крупнее меня, — сказал Уайлд. — Эх, а я как раз собирался…

— Да! — выдохнула она. — Но Гарри… Мы могли бы вернуться в дом.

— Э-э-э?

— Старый хрыч у нас дьяконом служит. Он будет в часовне до половины восьмого. А Холлиуэл уехал навестить мамочку. — Она толкнула его в ребро массивным локтем. — Сможешь еще раз полюбоваться этими красотками.

— Я бы с удовольствием. Только как быть с моими отчетами?

— С чем?