Ликвидатор

Последний день моей эпопеи был тоже малопримечателен. Мы с Геныком добрались до перевалки, где все тот же мордатый прапор выдал нам наши пожитки. Крысы и мыши их не тронули, но вот в углу моей сумки поселилась плесень. Надев джинсы, я констатировал факт своего существенного похудания - ремень, застегнутый на последнюю дырку, едва держал их на торчащих костях бедер...

Киевский вокзал встретил нас патрулями, огромным контингентом совершенно разношерстных партизан, за которыми эти патрули охотились, гамом толпы и дикими очередями в кассы. Каким-то образом мы выбили себе билеты: я взял СВ (гулять так гулять!) в Днепр, а Женька - какой-то сложновариантный билет в Донбасс.

Наш последний совместный ужин прошел на славу. Мы забили столик в ресторане "Крещатик", поближе к кухне, и перепробовали почти все меню. Это, в сочетании с нашими скромными шмотками, неопровержимо убедило официантку в том, что мы недавно освободились из "зоны"...

Мы действительно были из зоны. Но не из той.

Мы заказали грибы в сметане, запеченные в глечике. Они были не чета нашим, оранским, но все равно вкусными до беспредела.

Бутылка водки сделала нас более великодушными к предательскому городу. Женька посадил меня в вагон - его поезд отправлялся позже, мы обнялись на прощание и пообещали писать друг другу.

Попутчика в купе у меня не было. Когда поезд тронулся, я обессиленно упал на постель. Что-то мокрое текло у меня по щекам, полуявь, полусон, полубред мотали меня по ЧАЭС, десятки, сотни лиц, знакомые и незнакомые, окружали меня, я задыхался от приторно-сладкого воздуха в подвале главкорпуса, я кромсал ненавистный битум на крыше, я полумертвой бабочкой бился в истерике у засохших роз в заброшенном парнике - и над всем этим возвышалась проклятая стена четверки, какой я запомнил ее с первого дня...

Станция с трудом отпускала меня.

Мой Чернобыль кончился.

ЭПИЛОГ

Очень хотелось написать традиционно: "Прошло ХХ лет. Я (сделал то-то, достиг того-то), но по-прежнему, когда на душе нет сна... " - и прочее стандартное дерьмо.

Не так.

Да, прошло семнадцать лет.

Да, за эти годы моя жизнь изменилась до неузнаваемости. Я сам изменился.

Я перебрался в другой мир. В тот, о котором, к моему глубочайшему сожалению, на моей бывшей Родине сложилось совершенно искаженное мнение, базирующееся на куче дурацкого целлулоида со львом, рыкающим из кольца.

Я научился ценить местный юмор, может быть, слегка грубоватый на изысканный вкус, но тем не менее очень похожий на наш. Я смирился с заскорузлостью здешних стандартов, которые основаны на четырех базовых вариациях вкусовых добавок - но благодаря тем же заскорузлым стандартам я могу с закрытыми глазами менять лампочки, водопроводные краны и замки (и резьба подойдет, и размер будет штатным, и болты - одинаковыми). Я перестал пространно рассказывать о своем состянии в ответ на вопрос "How are you?", убедившись в том, что это мало кого пилит, разве что ты уже drop dead... Я выучил правила другого спорта, по иронии называемого футболом, и вполне квалифицированно участвую в мини-тотализаторе со своими сослуживцами. Я регулярно плачу налоги, стригу траву, в меру соблюдаю скоростной режим (не более 10 миль в час сверх вывешенного предела), так же в меру хаю президента, жарю мясо на ББКью, пью водянистое местное пиво...

Я научился многому, как и сотни тысяч моих бывших сограждан, осевших далеко от рубиновых звезд на башнях.

Это - тема для отдельного разговора, Бог даст, когда-то доберусь до нее.

Мне повезло больше, чем моим ребятам из разведбата. Надеюсь, что повезло, потому что я живу в городе с, пожалуй, самым мощным во всем цивилизованном мире медицинским потенциалом. Не хочется думать, что может выйти как в том анекдоте: "Ну, и шо воно йому - помогло?!". Сдает понемногу сердце, растет, как чернобыльские грибы, давление, ерундят почки. Но об этом не хочу.

В свое время на неньке-Украине я получил свою долю оббиваний порогов, доказываний, что ты не рыжий, получений и переполучений удостоверений. Потом плюнул. Надоело. Подвернулся хороший случай, хорошие люди, хорошая работа. Уехал и забыл - об отторжении Киевом, о вывесках в маршрутках: "Только по одному льготнику!", об унизительном выбивании пайка и путевки в санаторий.

Очень редко снится мне теперь чернобыльский сварщик.

Время идет. Память зарастает небылью. Мне временами кажется, что произошло это не со мной, настолько странным выглядит теперь все, о чем я написал выше.

Удалось ли мне передать реальность Чернобыля 86-го глазами рядового ликвидатора - судить вам.