– Возможно, у них новые неприятности, – предположил Фортхилл.
– Класс! Ладно, посмотрим, захотят ли те ангелы, что считаются на нашей стороне, вмешаться в игру. Если нет, я призываю Шонзи – сразу же, как солнце зайдет. – Я взял у Сьюзен трубку и вышел.
– Ты куда? – спросила Сьюзен.
– Поговорить с Анной Вальмон. А потом надо еще моему клиенту позвонить. На случай, если я накроюсь медным тазом, я хочу, чтобы обо мне думали, что я хотя бы пытался быть профессионалом.
Гостевая комната в доме у Черити медленно, но верно превращалась в склад всевозможных тканей. Вдоль одной из стен выстроились коробки с нитками всех мыслимых и немыслимых цветов; на почти полностью скрытом от глаз рулонами столе разместилась небольшая швейная машина. Еще больше рулонов частоколом окружали кровать, на которой лежало нечто, с головой укрытое несколькими пледами.
Молясь, чтобы комната не вспыхнула ярким костром, я включил настольную лампу.
– Анна? Проснитесь.
Комок под пледами чуть пошевелился и затих. Я включил телефон и поднял его так, чтобы гудок был отчетливо слышен в тихой комнате.
– Я знаю, что вы не спите, мисс Вальмон. А вы знаете, что там, в «Мариотте», я спас от нехороших парней вашу задницу. Так что, если вы сейчас не сядете и не поговорите со мной, я вызываю копов, и они забирают вас отсюда к себе.
Она не пошевелилась. Я набрал номер и дал ей послушать пару гудков.
– Ублюдок, – пробормотала она. С ее британским акцентом это прозвучало как «у-ублю-юдок-к». Она села, с опаской косясь на меня, натянув плед до подбородка. Голые плечи, правда, были видны все равно. – Ладно. Чего вы хотите?
– Мою куртку для начала, – ответил я. – Но поскольку я сомневаюсь, чтобы вы держали ее в кармане, меня вполне устроит имя вашего покупателя.
Пару мгновений она молча смотрела на меня.
– Если я скажу вам это, – произнесла она наконец, – он меня убьет.
– А если не скажете, я сдам вас полиции.
Она пожала плечами:
– Что, конечно, неприятно, но они по крайней мере меня не убьют. И потом, вы ведь в любом случае меня сдадите.
Я угрюмо уставился на нее:
– Я спас вам жизнь. Дважды.
– Я это осознаю, – ответила она. Еще с полминуты она смотрела куда-то сквозь меня. – Так трудно поверить… Даже при том, что все это случилось со мной. Какое-то все это… сумасшествие. Как сон.
– Вы не сошли с ума, – возразил я. – Ну по крайней мере это не привиделось вам в галлюцинациях или чем-то таком.
Она почти усмехнулась.
– Я знаю. Ческа мертва. Гастон мертв. Это ведь на самом деле с ними случилось. С моими друзьями, – Голос ее дрогнул, и она часто-часто заморгала. – Я только хотела довести все это до конца. Чтобы они умерли не совсем зря. Я перед ними в долгу.
Я вздохнул:
– Послушайте. Давайте я облегчу вам задачу. Это был Марконе?
Она пожала плечами, по-прежнему глядя куда-то в пространство.
– Мы общались через посредника, так что я не могу быть уверена.
– Но это был Марконе?
Вальмон кивнула:
– Если подумать, то скорее всего он. Наш покупатель – человек, у которого очень много денег и влияния в местных кругах.
– Он знает, что это вам известно?
– Вряд ли стоит говорить покупателю, что знаешь, кто он, если он принимает меры к тому, чтобы этого не допустить. Это как-то невежливо.
– Если вы знаете хоть что-то про Марконе, вы должны понимать, что он вряд ли заплатит вам и отпустит на все четыре стороны, не получив товар.
Она устало потерла глаза.
– Я предложу ему вернуть деньги.
– Хорошая мысль. Если только он не убьет вас прежде, чем вы успеете сделать ему это предложение.
Секунду-другую она злобно смотрела на меня, всхлипывая.
– Что вы от меня хотите?
Я вынул из-под вороха ярко-желтого бумажного полотна коробочку с нитками и сунул ей в руки.
– Информацию. Я хочу знать все. Вполне возможно, вы слышали или видели что-нибудь такое, что могло бы помочь вернуть Плащаницу. Помогите мне – и я, возможно, смогу купить вам немного времени, чтобы вы успели убраться из города.
Она взяла коробку и уставилась на разноцветные катушки.
– Откуда мне знать, что вы действительно сдержите обещание?
– Раз – ромашка… Два – ромашка… Я дважды спас вашу жизнь. Мне кажется, вы могли бы уже и доверять моей доброй воле.
Она опустила взгляд, прикусив губу.
– Я… я не знаю.
– Мое предложение имеет ограниченный срок действия.
Она сделала прерывистый вздох.
– Ладно. Ладно, дайте мне умыться. Одеться. Я расскажу вам все, что знаю.
– Вот и хорошо, – кивнул я. – Валяйте. Душ – в ванной, в том конце коридора. Я принесу вам полотенце и все такое.
– Это ваш дом?
– Друзей. Но я здесь оставался пару раз.
Она кивнула и пошарила руками вокруг себя, пока не нашла черную водолазку – ту, которую носила вчерашней ночью. Она натянула ее на себя и встала. У нее были длинные, красивые, хоть и изрядно украшенные синяками ноги, и когда она наступила на правую, то сдавленно охнула и чуть не упала. Я поймал ее прежде, чем она рухнула на пол, и она привалилась ко мне, приподняв правую ногу.
– Черт подрал, – выдохнула она. – Должно быть, лодыжку потянула вечером. – Она нахмурилась и покосилась на меня. – Руки!
Я отдернул руку от чего-то приятно гладкого и крепкого.