Лики огня

– Для вида, – ответил Паумото. – Из стремления уменьшить напряжение между нашими расами. На самом же деле – чтобы быть полностью в курсе их замыслов и планов и в случае необходимости иметь возможность мгновенно нанести ответный удар.

– Я не исключаю, – с циничной усмешкой добавил Сенза, – что Паумото задумал использовать эти посты в качестве приманки. Если люди замыслят что-то скверное, у них под рукой окажутся мусфии, с которыми можно будет расправиться, а мы получим основания, чтобы в ответ устроить резню. Разве я не прав?

– По-вашему, я могу из политических соображений предлагать поставить наших воинов под удар? – взвился Паумото.

– Нет, – ответил Сенза, – предлагатьне можете, а сделать…

– Подожди, Сенза, придет время, – вмешался в разговор Кеффа, и на всех экранах кланмастеров было видно, как он то выпускает, то втягивает когти, – когда твоя хитрость обернется против тебя самого.

– Это вызов? – спросил Сенза. – Кому, мне персонально или всему моему клану? Если ты имеешь в виду меня лично, то позволь напомнить тебе, что я принципиальный противник дуэлей, о чем уже заявлял неоднократно. Кровь ничего не проясняет и не улаживает, что, без сомнения, ты и сам поймешь, когда станешь чуть постарше. Если доживешь.

– Хватит! – прервал перепалку Паумото. – Я хотел бы поставить на голосование свое предложение, напомнив тем, кто будет «за», что от них потребуется помощь в финансировании и снаряжении этой экспедиции.

Голосование продолжалось долго, несколько часов. Среди фракций шло бурное обсуждение, и многие кланмастеры несколько раз меняли свою точку зрения в зависимости от того, кто побеждал в споре.

В конце концов «за» проголосовали 112 кланмастеров, а «против» – считанные единицы. Сенза, как и большинство других, воздержался.

– Этого достаточно? – спросил Эск Вленсинга так, чтобы их не слышали остальные.

– Более чем. Среди наших сторонников есть кланы, у которых хватает и оружия, и воинов, и власти. А как только неизбежное случится, остальные наверняка тут же присоединятся к нам.

– Начало положено.

– Думаю, недалек тот день, – жестко сказал Вленсинг, – когда все мусфии присоединятся к нам и скинут людей со своего пути.

* * *

На следующий день после того, как корабль-матка Сензы покинул планету, к нему вошел помощник Кенро:

– Ваш студент Аликхан, детеныш Вленсинга, остался на Планете 4. – Сенза в знак удивления поднял лапу. – Он предпочел вместе с отцом отправиться на Камбру, – закончил Кенро.

– Значит, мы проиграли и это сражение, – сказал Сенза. – Еще один избрал путь насилия, когда не требуется ни думать, ни рассуждать.

– Вы недооцениваете свои уроки, сэр.

– В каком же это смысле? – спросил Сенза.

– Убежден, что ваши уроки не прошли для Аликхана зря и ничего из услышанного здесь он не забыл.

– Благодарю за комплимент. Но если ты прав, то этому детенышу предстоит сделать немало неприятных открытий. Он столкнется с противоречием между нашими убеждениями и практической деятельностью своего отца. Боюсь, – мрачно добавил Сенза, – что его последнее решение, как и многие прежние, было принято под влиянием настроения.

Глава 2

Камбра/D-Камбра

–Я так понял, что тебе не по нутру армейские будни мирного времени, – заявил альт Гарвин Янсма, штабной офицер, «Разведка и рекогносцировка» (РР), Корпус Рао. – Другое дело – вырядиться в сшитую на заказ форму и прохаживаться с важным видом, позвякивая серебром в карманах. Все таращат на тебя глаза, восхищаются «мужественным солдатом»… Черт побери, все это, конечно, приятно, но ведь, насколько мне известно, мы служим обществу, а не только самим себе. Или я не прав?

– Заткнись и помоги мне оттащить эту проклятую форму туда, где ей и надлежит быть, прежде чем Моника похоронит нас под этой дрянью, – проворчал аспирант Ньянгу Иоситаро, старший помощник Гарвина.

Оба офицера чуть постарше двадцати земных лет были одеты в рваные, пропотевшие нижние рубашки, рабочие сапоги и запятнанные цементом штаны. Конечно, в форменной одежде Корпуса они выглядели бы гораздо эффектнее, в особенности Гарвин.

Он был высокий – почти два метра, светловолосый, от природы наделенный телом штангиста, с открытым решительным лицом. Если он проживет достаточно долго и будет обладать достаточным терпением, чтобы не дезертировать, у него немало шансов закончить свои дни на высокой командной должности. Он происходил из цирковой семьи и однажды под влиянием минутного порыва поступил на военную службу, после того как во время выступления земные тигры набросились на толпу.

Ньянгу Иоситаро был совсем чуть-чуть пониже ростом, стройный, смуглый и темноволосый. Красавцем его никто бы не назвал, но что-то эффектное в нем было. Взгляд внимательный, как будто Иоситаро все время вдумчиво оценивал увиденное. Он не любил распространяться ни о своем происхождении, ни о криминальном прошлом, поставившем его перед выбором между поступлением на военную службу и гипнокондиционированием.