Лихорадка

С нарастающим ощущением тревоги Клэр прошла мимо реанимации и резко остановилась в дверях смотрового кабинета. Она молча глядела перед собой, и чувствовала, как у нее по спине бегут мурашки.

Она чуть не подпрыгнула от неожиданности, когда Пит тихо проговорил:

— Понимаете, что я имею в виду?

— А что с его матерью? — спросила она. — Вы нашли Фэй?

— Да, мы ее нашли.

— Где?

— В подвале. Она так и сидела в инвалидном кресле. — Пит заглянул в кабинет и, будто содрогнувшись от увиденного, в ужасе попятился назад. — У нее была сломана шея. Он столкнул ее с лестницы.

10

Сквозь смотровое окно рентгенкабинета Клэр и технолог-рентгенолог наблюдали за тем, как голова Скотти Брэкстона медленно исчезает в пасти сканера. Его конечности и грудная клетка были крепко привязаны к столу, но кисти рук продолжали дергаться, и содранные запястья оставляли кровавые следы на кожаных сдерживающих ремнях.

— Приличных снимков мы не получим, — заметил технолог. — Слишком уж он дергается. Может, ввести ему еще валиума?

— Ему уже и так ввели пять миллиграммов. Мне не хочется нарушать состояние его вегетативной нервной системы, — возразила Клэр.

— Иначе мы не сможем сделать компьютерную томографию.

У Клэр не было выбора. Наполнив шприц, она вошла в комнату, где находился томограф. Она заметила, что через окошко за ней наблюдает полицейский. Она подошла к столу и потянулась к внутривенной канюле с портом. И вдруг мальчик внезапно разжал руку. Она едва успела отскочить, чтобы не попасть в капкан его пальцев.

Полицейский вошел в комнату.

— Доктор Эллиот?

— Все в порядке, — сказала она, чувствуя, как колотится сердце. — Он просто напугал меня.

— Если что, я здесь. Вводите лекарство, не бойтесь.

Клэр схватила трубку капельницы и, вставив иголку в резиновый переходник, ввела два миллиграмма препарата. Рука мальчика наконец перестала дергаться.

Вернувшись в смотровую, она увидела, как сканер заурчал и защелкал, атакуя голову пациента рентгеновскими лучами. На экране компьютера появился первый срез — изображение верхней части черепа.

— Пока все выглядит нормально, — заметил технолог. — А что вы рассчитываете увидеть?

— Любую анатомическую аномалию, которая могла бы объяснить его поведение. Кровоизлияние, опухоль. Должна же быть какая-то причина. Это уже второй мальчик с неконтролируемой агрессией.

Все обернулись, когда дверь открылась и на пороге появился Линкольн. Трагедия сильно повлияла на него — это было видно по лицу, по темным кругам под глазами, по его печальному взгляду. Для него смерть Фэй Брэкстон — отправная точка для бесконечной череды поздних пресс-конференций и совещаний со следователями из полиции штата. Он закрыл за собой дверь и вздохнул, казалось, с некоторым облегчением, оттого что наконец нашел пусть всего лишь временное, но тихое пристанище.

Он подошел к смотровому окну и взглянул на лежавшего на столе мальчишку.

— Что-нибудь удалось обнаружить?

— Только что пришли предварительные результаты анализов из лаборатории Бангора. В крови не выявлено ни амфетаминов, ни фенциклидина, ни кокаина. Это самые распространенные наркотики, вызывающие агрессию. Теперь нужно исключить другие причины такого поведения. — Клэр через стекло взглянула на своего пациента. — Все очень похоже на случай Тейлора Дарнелла. Но этот мальчик никогда не принимал риталин.

— Вы уверены?

— Я их семейный врач. От доктора Помроя ко мне перешла медицинская карта Скотти.

Они, чуть сгорбившись, застыли у смотрового окна, словно накапливая силы для продолжительной работы, которая ждала впереди. Они с Линкольном общаются только в кризисных ситуациях. Когда оба утомлены, испуганы или взбудоражены очередной трагедией. Выглядели они при этом не лучшим образом. Они не строили иллюзий в отношении друг друга, потому что вместе переживали тяжелые испытания. «И я все больше восхищаюсь им», — с удивлением подумала Клэр.

— Пошли основные срезы, — объявил технолог.

Клэр и Линкольн разом стряхнули оцепенелую усталость и подошли к компьютерному терминалу. Усевшись перед монитором, она принялась разглядывать поперечные срезы мозга. Линкольн встал у нее за спиной, опершись о спинку стула, и его теплое дыхание согревало макушку Клэр.

— Ну, и что вы видите? — спросил Линкольн.

— Смещений срединных структур нет, — пояснила она. — Скоплений тоже нет. И кровоизлияний.

— Как вы все это понимаете?

— Чем белее изображение, тем плотнее ткань. Кость белая, воздух черный. Если сдвинуться ниже, к основанию мозга, можно увидеть фрагменты клиновидной кости. Я ищу нарушения симметрии. Поскольку большинство патологий затрагивают только одну сторону мозга, я проверяю, нет ли различий между двумя его частями.

На экране появился новый срез.

— Лично мне это изображение не кажется симметричным, — заметил Линкольн.

— Вы правы, оно несимметрично. Но как раз эта асимметрия меня не волнует, поскольку не затрагивает мозг. Это одна из лобных пазух.

— Что вы сейчас смотрите? — поинтересовалась технолог.

— Правую гайморову пазуху. Видите? Она не совсем прозрачная. Что-то ее затеняет.