Лихорадка

— А почва? — поинтересовался другой студент.

— Глина, умеренно влажная. А почему вы спрашиваете?

— В глине лучше сохраняются останки.

— Правильно. А какие еще факторы помогают консервации останков? — Люси оглядела аудиторию.

Студенты кинулись отвечать с энтузиазмом, который Клэр сочла неуместным. Они были очень увлечены минерализованными останками и, казалось, забыли, что представляли собой эти кости. Живых, смеющихся детей.

— Состав почвы… влажность…

— Температура окружающей среды.

— Насекомые и плотоядные животные.

— Глубина захоронения. Открыто ли оно солнечному свету.

— Возраст покойного в момент смерти.

Взгляд Люси метнулся к той, что произнесла последнюю фразу. Та самая девушка, юный клон Люси, тоже в джинсах и фланелевой рубашке.

— А как возраст покойного влияет на состояние останков?

— Черепа молодых сохраняются дольше, чем черепа пожилых людей, возможно, из-за более сильной минерализации.

— Но это не указывает на то, сколько времени пролежали в земле скелеты. Так можно ли сказать, когда умерли эти люди?

Воцарилась тишина.

Казалось, Люси не разочаровало молчание студентов.

— Правильный ответ таков, — объявила она, — мы не в состоянии это определить. По истечении ста лет некоторые скелеты могут рассыпаться в прах, в то время как другие остаются совершенно нетронутыми. Но все-таки кое-какие выводы мы можем сделать. — Люси потянулась к столу и взяла в руки большую берцовую кость. — Обратите внимание на длинные кости, на которых хорошо просматривается отслаивание наружных общих пластинок. О чем это говорит?

— О чередовании сухих и влажных условий хранения, — ответила клон Люси.

— Верно. В течение какого-то времени эти останки были защищены гробом. Но потом гроб сгнил, и кости оказались в непосредственной близости к воде, ведь место захоронения находилось возле реки. — Она взглянула на молодого человека, в котором Клэр узнала одного из аспирантов, помогавших в раскопках. Убранные в конский хвост светлые волосы и три золотые сережки в ухе — в прошлом веке он бы легко сошел за жуликоватого матроса. Единственное, что никак не вязалось с этим легкомысленным образом, — школярские очки в металлической оправе. — Винс, — обратилась к нему Люси, — расскажи нам историю наводнений в этом районе.

— Самые ранние сводки, которые мне удалось найти в архиве, датированы тысяча девятьсот двадцатым годом, — рапортовал Винс. — Отмечено всего два эпизода катастрофических наводнений: весной сорок шестого года и прошлой весной, когда река Саранча вышла из берегов. Я полагаю, именно последнее наводнение стало причиной размытия захоронения. Вследствие проливных дождей произошла эрозия русла Мигоки.

— Таким образом, мы имеем два зарегистрированных случая затопления местности, сменявшихся более засушливыми годами, вследствие чего и произошло шелушение и отслаивание кортикального слоя кости. — Люси отложила большую берцовую кость и взяла со стола бедренную. — А вот теперь самая интересная находка. Я прошу обратить внимание на эту отметину на теле бедренной кости. Похоже на зарубку, но кость в таком плохом состоянии, что характер раны определить трудно. Так что мы не можем сказать, имел ли место перелом по типу зеленой веточки. — Она перехватила вопросительный взгляд Линкольна. — Перелом по типу зеленой веточки — это когда кость живого человека выгибается или искривляется в момент нанесения удара острым предметом. Именно по этой реакции можно установить предсмертный или посмертный характер ранения.

— А по этой кости невозможно установить?

— Нет. Она слишком долго пролежала в земле.

— Так как же тогда вы определили, что это убийство?

— Обратим внимание на другие кости. Они подскажут нам ответ. — Люси потянулась к бумажному пакетику. Наклонив его, высыпала содержимое на стол.

Мелкие косточки серыми горошинами застучали по поверхности.

— Кости запястья, — пояснила она. — Это с правой руки. Эти кости довольно плотные — они распадаются не так быстро, как другие. Данные образцы лежали на большой глубине в плотном комке глины, что способствовало их консервации. — Люси принялась ворошить косточки, как швея пуговицы. — Вот, нашла. — Она вытащила один камешек и поднесла его к свету.

Надрез бросался в глаза сразу же — такой глубокий, что казалось, будто кость расщепилась на две части.