Лихорадка

— Но дифференциал у него не в норме, — заметила Клэр. — Высокий уровень эозинофилов может указывать на паразитическую инфекцию. У других мальчиков уровень эозинофилов тоже был повышен. Тогда я не обратила на это внимания. А теперь вижу, что пропустила важнейшую деталь. — Она снова посмотрела на снимки. — Я видела паразита собственными глазами. Он выполз из ноздри моего сына. Все, что нам нужно, — это идентифицировать его.

— Возможно, он не имеет никакого отношения к припадкам, Клэр. Этот паразит мог вызвать другую болезнь. Скорее всего обычный аскаридоз. Он распространен по всему миру. Я видел в Мексике мальчика, который при кашле выплюнул этих червячков. Но аскариды не вызывают нервных расстройств.

— Зато их вызывает Taenia solium.

— Что, уже идентифицировали паразита из мозга Уоррена Эмерсона? — поинтересовался Чепмен. — Это действительно Taenia solium?

— Иммуноферментный анализ будет готов завтра. Если у него будут выявлены антитела к Taenia, мы будем знать, что имеем дело именно с этим паразитом.

Тейер, разглядывая снимки, покачал головой.

— Но здесь не видно никаких паразитарных кист. Впрочем, возможно, на такой ранней стадии они не визуализируются. Но тем временем нужно исключить другие варианты. Энцефалит. Менингит. — Он выключил подсветку негатоскопа. — Пора делать спинномозговую пункцию.

В кабинет заглянула администратор отделения рентгенологии.

— Доктор Тейер, вам звонят из патологии.

Тейер снял трубку телефона, висевшего на стене. Через пару минут он повесил трубку и обратился к Клэр.

— Похоже, у нас есть ответ по червю. Тому, что вышел из носа вашего сына.

— Его идентифицировали?

— Фотографии и микроскопические срезы были отправлены электронной почтой в Бангор. Паразитолог медцентра восточного Мэна только что подтвердил природу червя. Это не Taenia.

— Тогда, значит, аскарида?

— Нет, это семейство Annelida. Кольчатые черви. — Он в недоумении покачал головой. — Должно быть, какая-то ошибка. Совершенно очевидно, что они неправильно его идентифицировали.

Клэр нахмурилась.

— Я незнакома с семейством Annelida. Что это?

— Обычные дождевые черви.

23

Клэр сидела в темной больничной палате Ноя, прислушиваясь к его беспокойной возне. После взятия пункции он все пытался высвободиться и уже сбил две капельницы. Тейер наконец уступил просьбам медсестер и разрешил дать ему успокоительное. Но даже со снотворным и выключенным светом он не спал, а ерзал взад-вперед, бормоча ругательства. Она уже не могла спокойно смотреть на эту бесконечную борьбу.

Вскоре после полуночи в палату зашел Линкольн. Она видела, как открылась дверь и из коридора в палату проник луч света — она узнала силуэт Линкольна, неуверенно застывший в дверном проеме. Потом он вошел и сел на стул, стоявший напротив нее.

— Я разговаривал с медсестрой, — сообщил он. — Она говорит, что состояние стабильное.

Стабильное. Клэр покачала головой. Без изменений, вот что подразумевало такое состояние — ни лучше, ни хуже. Отчаяние — вот что она вкладывала в это определение.

— Кажется, он стал поспокойнее, — заметил Линкольн.

— Его накачали успокоительным. Это необходимо после спинномозговой пункции.

— Результаты уже известны?

— Менингита нет. Энцефалита тоже. В цереброспинальной жидкости не обнаружено ничего, что могло бы объяснить причину его состояния. А теперь и моя теория о паразите приказала долго жить. — Изнемогая от усталости, Клэр тяжело откинулась на спинку стула и грустно усмехнулась. — Никто мне не может ничего объяснить. Как он мог вдохнуть дождевого червя? Это какой-то абсурд, Линкольн. Дождевые черви не светятся. Они не паразитируют в теле человеке. Здесь какая-то ошибка…

— Тебе нужно пойти домой и поспать, — сказал он.

— Нет, мне нужны ответы. Мне нужен мой сын. Мне необходимо вернуть его таким, каким он был до смерти своего отца, до всей этой трагедии, когда он еще любил меня.

— Он любит тебя, Клэр.

— Я уже ничего не знаю. Я так давно не чувствовала этой любви. С тех пор как мы переехали сюда. — Она все смотрела на Ноя, вспоминая времена его детства, когда она наблюдала за его сном. Когда ее любовь к сыну заслоняла все на свете. Когда она любила его без памяти. — Ты не знаешь, каким он был раньше, — проговорила она. — Ты видел его только в худших проявлениях. С самой уродливой стороны. В качестве подозреваемого в совершении преступления. Ты даже не представляешь, каким милым и любящим он был в детстве. Он был моим лучшим другом… — Она смахнула слезы с глаз, радуясь, что в палате темно. — Я просто жду, когда этот мальчик вернется ко мне.

Линкольн поднялся и подошел к ней.

— Я знаю, ты считаешь его своим лучшим другом, Клэр, — произнес он. — Но он не единственный твой друг.

Она позволила ему обнять себя за плечи, поцеловать в лоб, но даже в эти минуты думала: «Я больше не могу ни доверять тебе, ни зависеть от тебя».

«Теперь у меня никого нет, кроме меня самой. И моего сына».

Он как будто почувствовал тот незримый барьер, который она возвела между ними, и медленно выпустил ее из своих объятий. А потом молча вышел из палаты.