Лихолетье

К концу первого дня пути купеческий насад уже подплывал к устью Оки. Дальше лежали земли Руси. Здесь Итиль, как всегда, был полон судов, держащих свой неблизкий путь на Владимир и дальше по всей Руси, куда только может добраться юркое торговое суденышко.

На самом устье от цепкого взгляда Богаза не ускользнули два знакомых судна. Они прошли далеко, но он узнал хозяина. Это был Искут. Люди с лошадями на них не оставляли сомнений.

Богаз взглянул на русскую крепостицу на берегу и усмехнулся: «Искут опять промышляет невольниками».

Насады Искута намеренно причалили к берегу вдалеке от Булгара. К чему знать лишним людям о его промысле? Получив общанное, он остался доволен. Не приходилось видеть Искуту выгодней товара, чем невольники.

Тем временем утренний ветер разогнал тучи, и летнее солнце согрело лучами землю. Сошедший на сушу полон двигался медленно. Санчук повернул голову: «Хороший полон, много молодых и сильных. На невольничьем рынке все они уйдут за хорошую цену. Только нет от того в сердце радости… Да и выручка все равно будет невелика. Хороший калым за невесту сыну не собрать».

Он посмотрел на довольные лица своих спутников. «Нет, эти не несут тяжести в сердце. Для многих из них это первый набег, и, если нет добычи, нет достатка. Кто может осудить их за это…»

Только верный Морун, как всегда, угрюмо покачивался в седле рядом. Много лет назад он нашел его на ремесленной окраине, когда рати владимирского князя уже насытились своей добычей и отступили от Биляра. Из хрупкого мальца он превратился в могучего детину, но язык не слушался его. Морун был немым. Может, поэтому он и казался угрюмым.

Санчук еще раз взглянул в его сторону: «О чем он думает? Помнит ли, что тоже рус?»

Санчук остановил свой взор на молодом воине Гаязе, который, не скрывая своего желания, косился на молодую уруску с длинной косой: «Помнит ли этот хоть одну суру из Корана, где говорится о благочестии?»

Он посмотрел на Гаяза таким взглядом, что тот поспешил отъехать в сторону. Все знали тяжелый нрав Санчука. Впереди предстоял еще не близкий путь.

Добытчики добрались до Булгара в полдень. Путь к невольничьему рынку лежал через ремесленные слободы, которые окружали город со всех сторон. Многоязычный, шумный город собрал в себе все народы, населяющие берега великого Итиля. Особенно много в Булгаре было ремесленниковрусов. С давних времен они жили бок о бок с булгарами и были верны каждому новому малику[9]. Какой волей они появились здесь, никто уже не помнил. Никого это не удивляло.

Урусоворужейников жило немало и в родном Биляре, куда Санчук спешил вернуться с добычей.

Слободские улицы были пустынны. Жители, видно, попрятались, завидев полон. Только детишки, прячась за изгородями, выглядывали то тут, то там.

Санчук взглянул на крепкую свежесрубленную церквушку, мирно стоящую среди таких же рубленых домов. Рядом был колодец. День стоял теплый. И он решил напоить своих невольников. Прежде чем напиться, полоняне крестились на церковь, а утолив жажду, опускались на землю. Но время близилось к полдню. Отдыхать пленникам не позволили.

Ремесленная слобода кончилась. Навстречу попалась деревянная мечеть, такая же рубленная из вековых сосен, как и храм пророка Исы, разве что минарет из вековых сосен был повыше.

Впереди уже виднелись городские ворота.

Большой торг Булгара гудел, как взбудораженный улей. Пробираться с полоном стало труднее. На площади казнили пойманных воров. Страшная казнь всегда собирала много желающих увидеть кровавое зрелище. Дождавшийся своего часа разбойник пронзительно вопил, когда его волокли к жалладу[10] мимо разрубленных останков остальных. Толпа в диком молчании взирала на это. Продолжать путь сквозь нее было невозможно. Пришлось пробираться стороной, по узким улочкам бедной городской окраины.

Булгар был велик и многолюден. Минареты мечетей возвышались над невысокими жилищами людей. Богатство и роскошь уживались в нем с бедностью и нищетой. Этот большой город внушал Санчуку недоверие. Но нигде в Булгарии не было такого невольничего рынка, как здесь – в городе, стоящем на великой реке, соединяющей его со всем миром. Желающие получить живой товар стекались сюда отовсюду. Причалы ломились от купеческих судов.

Пробираясь по узким улочкам, спутники Санчука не скрывали своего довольства.

Рынок и впрямь был огромен. Среди закованных в железо или связанных путами рабов ходили невеселые покупатели в сопровождении вооруженных слуг.

Санчук питал к ним отвращение, потому что знал: вся спесь сойдет с их лиц, как только любой из них окажется один на один со свободным рабом. Он старался не смотреть на эти обрюзгшие или иссушенные злобой лица. Если бы не калым, его нога никогда не ступила бы сюда. Но непрекращающиеся набеги степняков истощили Булгарию. Малик Ибрагим был уже не так щедр со своими воинами. Даже такими, как Санчук.

Весь полон забрал какойто иноземный купец с исковерканным шрамами лицом. Санчук не знал его языка, но купец не торговался.

Пленников повели обратно к Итилю, а удовлетворенным добытчикам оставалось разъехаться по своим домам.