Лихие 90-е

– Я думал, ты не отдашь. Никаких расписок же, ничего…

– Это мне нужно больше, чем тебе…

С тех пор они не виделись. Незачем… Пройдёт буквально пару лет, и Олег потеряет все свои деньги. Сначала он вложится в какой-то завод в США, и его кинут. Потом в Австралии – и его опять кинут. Он останется жить на Зелёном континенте и, по слухам, даже будет получать пособие для неимущих…

А Ромка буквально влюбился в недвижимость. Вроде как мальчику куда уместнее любить крутые тачки и захватывающие гонки, но, наверное, он уже прошёл этот этап, вырос наконец и подпал под сдержанное и неспешное очарование консервативных ценностей… Ему очень нравилось рассматривать фасады, изучать планировки, вид из окон, расстояние до метро и много других скучных на первый взгляд вещей, которые в совокупности и создают уют нашей жизни. Или неуют…

Шло время стремительных изменений, ужасного расслоения прежде однородного советского общества, головокружительного обогащения немногих и люмпенизации большинства. Москва заметно наполнялась красивыми иномарками, магазинами люксовых брендов и дорогими ресторанами – на всё был спрос. Но спрос был и на недвижимость премиум-класса, а её не ввезёшь, как мерседес, пальто или устриц, за два дня. И за два года не ввезёшь… Поэтому элиткой принято было считать бывшие цэкашные или совминовские дома улучшенной планировки, но их – капля в море, следом шли монументальные сталинки в престижных районах – Центр, Университет, Сокол, проспект Мира. Ромке повезло с районом… Уютные зелёные дворы, престижные школы, Воробьёвы Горы и территория МГУ, трудно было не влюбиться в широкие проспекты – Ленинский, Ломоносовский, Университетский, Вернадского, тихие улочки – Косыгина, Молодёжная, Коперника, Строителей, Крупской, Марии Ульяновой…

Скоро Ромка знал все адреса района и их ранжир по престижности. Ему достаточно было назвать номер дома на любой из этих улиц, и он безошибочно называл планировки квартир, высоту потолков, вид из окон и расстояние до метро… Перелопачивая десятки вариантов расселения, он мотался по всему городу, подбирая квартиры для разъезда в других, более дешёвых районах, и скоро знал Москву не хуже таксистов. Он не считал это работой и не уставал, потому что ему нравилась недвижимость и нравилось общаться с людьми. Хотя далеко не все из них были приятными… Но чем хороша недвижимость – она дорогая. Квартира дороже машины и уж тем более других вещей, достаточно расселить одну – и прибыль перекрывает усилия автодилеров и суету продавцов одежды и продуктов. А потому любой владелец даже маленькой убитой комнаты в сталинской коммуналке на Университете, хоть бы даже и алкоголик или сквалыга, во-первых, сам уже не бедный человек, а во-вторых, потенциально может сделать тебя просто богатым. Стоит потерпеть и подстроиться… Ромка с удивлением обнаружил, что он с лёгкостью вживается в любую социальную роль. Он легко входил в контакт с женщинами и находил общий язык с мужчинами, одинаково непринуждённо общаясь и с маргиналами, и с преподавателями МГУ, аспирантуру которого, кстати, только что окончил в ноябре.

Диссертация у него имелась, кафедра ждала защиты. Нет, никого не интересовала научная ценность работы, все ждали банкета. Наука переживала не лучшие времена, обласканные при прежнем строе учёные мужи ныне влачили мизерабельное существование, а привычка к красивой жизни осталась. Поэтому яркими вспышками на фоне безрадостных будней служили банкеты по поводу защиты диссертаций. Скромные соискатели, становясь остепенёнными мастодонтами, просто обязаны были проставляться. Конечно, по мере сил и возможностей. Про Ромку на кафедре было известно, что он тот ещё жирный бобёр, и коллеги рассчитывали на банкет в ресторане, и не в худшем. А если претендент не анонсировал достойного завершения многолетних научных изысканий, могли и «чёрных шаров» накидать…

Он не сам писал дисер. За него это сделал научный руководитель – пожалуй, единственный человек в стране, кто разбирался в теме на таком уровне, – профессор, заслуженный деятель науки, автор десятка книг, ещё совсем недавно завкафедрой, теперь находился на пенсии и скучал… Владимиру Фёдоровичу было хорошо за семьдесят, но он сохранял ясный ум и бодрость духа. А также более чем полувековую привычку поддать… Совсем мальчишкой он попал на Финскую и прошёл три войны, вынеся неуёмную любовь к жизни и алкоголю…

Ромка безмерно любил и уважал старика и, как мог, поддерживал его на пенсии, которая за последние три года превратилась в фикцию. А Владимир Фёдорович, не умея быть должным, взял и написал ему знатный дисер, изобилующий заковыристыми терминами и математическими формулами, в которых Ромка был ни в зуб ногой… Да ещё и тема, мягко говоря, слегка подрастеряла актуальность, начинаясь словами: «Неуклонный рост реальной заработной платы в СССР…» Ромка решил, что в настоящее время защищаться с такой темой – это уже откровенный моветон, к тому же степень кандидата экономических наук никак не могла помочь в расселении алкашей! На кафедре были разочарованы…

* * *