Лихачев

И все же через две недели случилось то, чего никто не мог предвидеть. Прошли сильные дожди, поднялся уровень подземных вод. Затопило тоннели, и насосы не успевали откачивать воду.

Лихачев был встревожен. Он пришел в цех к Шмаглиту, который не спал уже две ночи, по не жаловался, что было ему свойственно.

— Ну как дела, Цыган? — спросил Лихачев Шмаглита.

Шмаглит начал докладывать обо всем, что произошло, что насосы быстро выходят из строя: «съедает манжеты»; сказал, что очень хорошо бы получить несколько штук метростроевских насосов… «которые песка не боятся».

Лихачев быстро дозвонился до начальника Метростроя и столь же быстро получил его согласие.

— Посылай машины за насосами, — сказал Лихачев и тут же спросил: — Гриша, а ты домой ездил?

— Нет, еще не уезжал.

— Немедленно поезжай.

— Сейчас нельзя! Да вы не беспокойтесь, Иван Алексеевич! Все будет в порядке…

Лихачев только вздохнул. Он уже хорошо знал одну удивительную стойкую черту молодежи — быстроту, риск, самоуверенность.

На заводе было принято сохранять жизнерадостность, не сдаваться, не говорить «не смогу».

Шмаглит вначале, когда обвыкал в коллективе, пробовал спорить, утверждал: «Я не смогу».

Однако вокруг этого «я не смогу» сразу возникал такой набат, что он довольно быстро отвык от этого, и стал говорить в сложных случаях: «Я подумаю». Однажды молодой бригадир сказал Шмаглиту, что срок, данный ему на выполнение задания, слишком мал и он не сможет справиться.

Григорий Захарович тут же снял этого неплохого работника и поставил бригадиром другого.

Случай этот разбирался в партийной организации, и Шмаглит сказал: «Я считал, что его развитие не соответствует социалистическому способу производства». Хотя бригадира, конечно, восстановили на работе, по эти слова, вырвавшиеся совершенно невзначай, были глубоко знаменательны.

Создавались новые производительные силы, и возникали новые производственные отношения менаду людьми — хозяевами завода.

Если внимательно наблюдать, то можно было заметить, что слова «нет» не существовало в обиходе. Ведь человеку не дадут задания, не подумав, сумеет ли он его выполнить.

Лихачев спросил Шмаглита:

— Справишься?.. Он ответил:

— Конечно!

— Подумай хорошенько. Через два часа скажешь?. Если не найдешь решения, придется принимать чрезвычайные меры. Может быть, продлим вам срок!..

— Хорошо, Иван Алексеевич, — сказал Шмаглит. — Мы позвоним вам через два часа.

За эти два часа в цехах завода и бригадах были созваны комсомольские и партийные совещания, совещания стахановцев — строителей, монтажников, арматурщиков. На одно из них были приглашены представители Метро-строя. С их помощью и удалось принять решение. Был предложен новый способ гидроизоляции с последующей «подвеской» здания.

Ровно через два часа Григорий Захарович звонил Лихачеву.

— Иван Алексеевич, мы приняли решение. Все будет сделано… в две недели.

А через десять дней конвейеры, сушильные печи, формовочные машины, вибраторы стояли по местам. Новая литейная ковкого чугуна начала работать.

Глава тридцать девятая

1

Кажется, только вчера на завод приезжала Правительственная комиссия для выбора строительной площадки. Она осматривала место, на котором должны были разместиться новые цехи.

И вот уже люди справились с тяжелыми грунтами, вырыли котлован, поставили металлические конструкции и перекрытия. А потом внесли в цехи, пролет за пролетом, новое оборудование и смонтировали его да еще решили в кратчайший срок новаторскую проблему литья ковкого чугуна.

По всему заводу, во всех цехах шли в это время государственные технические экзамены. Вчерашние строители сдавали экзамен «на новый завод» и с трепетом входили в новый инструментальный цех, полный новых, еще незнакомых им механизмов. 15 тысяч человек учились уже в учебном комбинате завода.

Лихачев побаивался их деревенского усердия и простоты обращения с точными механизмами, памятуя ошибки Сталинградского тракторного.

Вскоре в инструментальном возникло соревнование между двумя комсомольцами — Гаврилой Тимошенко и Николаем Коляскиным, за которым следил весь завод.

Еще во время первой реконструкции Лихачев вывез из Америки станки для нарезки болтов. Болты нарезались на станках так называемыми плашками «Акме». Плашки эти с кривым зубом ставились по четыре штуки в патрон. Теперь запас плашек, привезенный вместе со станками, был израсходован, и станки бездействовали.

Нужно было или выписывать плашки, или сделать их самим.

В конце концов плашки были сделаны, но со шлифовкой их что-то не ладилось. И тогда решили поручить шлифовку плашек самому способному из молодых — Тимошенко.

В первый же день Тимошенко отшлифовал несколько плашек.

Назавтра в коридоре на новенькой доске Почета появилась «молния», выпущенная заводской многотиражкой «ДИП» — «Желаем успеха стахановцу Тимошенко». Когда Тимошенко проходил по коридору, он старался не смотреть в сторону этой доски. По его словам, «было неловко».