Лихачев

Одно влекло за собой другое. В 1913 году на заводе появилась платформа, на которую ставили шасси машины и тянули ее мимо рабочих за веревку, наматываемую на ворот. Так был изобретен и пущен в ход конвейер. А через десять лет Форд выпускал уже миллионы автомашин. Весь мир был поражен успехами Форда. Он стал автомобильным королем Америки.

Лихачев попросил переводчика спросить Форда о том, как он изобрел конвейер. Все, как по команде, обернулись к автомобильному королю в ожидании ответа. Но Форд только пожал плечами.

— Просто я делаю автомобили для того, чтобы сберечь людям время и деньги, приучить молодежь к точности, поддержать хорошее настроение и деловую энергию. Во имя этого нужно постоянно стремиться к усовершенствованию методов производства. Я помню о долге служения обществу.

Лихачев не мог скрыть удивления. Однако он быстро оценил обстановку. Форд руководствовался «азбукой капитализма» и вовсе по представлял себе ни другой «азбуки», ни сущности советского строя. Людей, воспитанных этим строем, он тоже не понимал. Зато они не могли не понимать автомобильного короля. Форд с пафосом говорил о «долге служения обществу», по о том, что переход к массово-поточному производству, создание конвейеров и автоматов и другие изобретения, совершенствующие технологический процесс при капитализме, выбрасывают на улицу, обрекают на голодную смерть тысячи людей, автомобильный король ничего не сказал.

Автоматизация, непрерывное производство, создание заводов деталей, и… безработица. Все это Маркс предвидел в подготовительных тетрадях к «Капиталу», рисуя картину, поразительно напоминающую тип современного американского капиталистического предприятия с его непрерывным потоком.

Глава двадцать третья

1

Знакомясь с деятельностью Форда, Лихачев узнал, что он покупает по одному экземпляру машин своих конкурентов, ездит на них, пробует, потом разбирает на части, чтоб выяснить, из какого металла каждая часть изготовлена.

Лихачев попробовал поступить так же. Он получил разрешение купить машину «бьюик», снял небольшой домик в Детройте, домик с гаражом, утопающий в зелени. По утрам он выводил свой «бьюик» из гаража, закрывал решетчатые ворота и выезжал на шоссе.

Ехал он обычно по дороге из Детройта в Дирборн: по той самой длинной дороге, по которой когда-то впервые проехала фордовская коляска без лошадей, по той самой дороге, где безработные устраивали демонстрации, протестуя против увольнений.

Лихачев, как он писал в Москву, сам себя не узнавал. На нем была фетровая шляпа, которую он купил: в прошлом году в Германии, прекрасный костюм и плащ. Ну банкир, да и только. Правда, все это: и дом, легкий, простой, удобный, с водопроводом и газом, и машина, и гараж, и шляпа эта, и костюм — казалось ему «франтизмом». Ему очень хотелось снять костюм, надеть синий комбинезон с множеством карманов и стать к конвейеру. Он буквально загонял Самсонова, переводчика, которого прикрепили к нему еще в Москве.

Он все ходил и ходил по заводу Форда, спрашивал, сравнивал, изучал, с огромным интересом слушал «автомобильного короля» и умоляюще смотрел на переводчика, чтобы тот не пропустил ни единого слова.

Лихачеву особенно понравилось, как было устроено складское хозяйство: детали не загромождали складов. Собственные заводы Форда поставляли в Дирборн все необходимое для сборки, строго соблюдая график. Упаковка деталей, хранение, учет были выше всяких похвал.

Лихачев изучал распорядок дня, правила, инструкции и даже работу секретаря Форда. Секретарь этот удивлял Лихачева. Он умел делать массу вещей, которых, безусловно, не умели делать секретари директоров на отечественных заводах, которых он когда-либо знал. Секретари Форда умели не только печатать на машинке, но и стенографировать, не только составлять любую бумагу, но и улыбаться посетителю и никогда не говорить: «Откуда я знаю?» Наоборот, здесь была в ходу формула: «Сейчас узнаю!»

Лихачев с интересом изучал инструкцию для продавцов машин. «Торговый агент должен знать имена всех жителей района, которые в состоянии купить автомобиль, включая тех, кому такая мысль и в голову не приходила. Агент посещает их лично или делает письменное предложение, — гласила инструкция. — Если он затрудняется проделать такую работу, значит, район слишком велик для одного агента».

Эта инструкция и обращение Форда к рабочим механического цеха вызвали у директора Московского автозавода массу новых мыслей.

«Если человек неуклюж, неловок и лодырь от рождения, то и станок в его руках не будет выполнять правильно работу, — писал Форд в этом обращении. — Работать должен тот, кто лучше справляется с делом и не тратит на работу больше силы, тем это необходимо, а тратить больше — это быть расточительным».

4