Лика. Повелительница демонов

Мальчики ревновали Лику друг к другу, и эта ревность доходила иногда до бешенства. А она уже стала такая красивая, что крестьяне и партейные видели в ней живое воплощение своих алкогольных глюков и эротических 3-D фантомов, живущих на поле Колдуньи.

У Лики была мания величия.

– Я – великая ведьма и учёный, – заявляла она каждому, кто соглашался слушать её.

– Вот брехло! И как же ты стала ведьмой? Снюхалась с безумной Мелюзиной?

– Я вышла замуж за великого колдуна! – отвечала она.

«Великим колдуном» был то Валентин, то Николка, то ещё кто-нибудь из тех безобидных, как лягушки, мальчишек, которые носились с нею по рощам и свалкам металлолома.

И ещё она так забавно говорила:

– Я, Лика, веду на войну на войну своих демонов.

Отсюда и пошло её прозвище: маленькая повелительница демонов. Слава богу, ведьм в просвещённый век паровых генераторов и дизельных двигателей не жгли, а зелёных чертей от белой горячки давно уже не боялись. Иногда прямо в воздухе возникали трёхмерные образы мужчин и женщин, но на них уже махнули рукой, говоря странное и всеми забытое слово «реклама».

Глава 2

Несколько недель спустя к бедам несчастного барона прибавились новые. Это случилось в преддверии зимы. В один из вечеров в замке услышали, как по дороге, а затем и по подвесному мосту прогрохотала почтовая паромашина.

Во дворе залаяли собаки. Лика, благодаря стараниям Фантины сидевшая взаперти в комнате за рукоделием, бросилась к окну. Она увидела, как машина остановилась, клубы дыма и пара рассеялись, и из багажного отсека соскочили двое длинных и тощих, одетых в чёрное мужских силуэта. В след за ними показались пара баулов с вещами.

– Фантина! Орта! – закричала Лика. – Посмотрите-ка, по-моему, это наши браться, Жослен и Раймон.

Орта с Ликой и старая дева поспешили вниз. Они появились в гостиной в тот момент, когда мальчики здоровались со старым бароном. Со всех сторон сбегались слуги.

Юноши отнеслись к этому радостному переполоху довольно сдержанно.

Одному из них было пятнадцать лет, другому – шестнадцать, но их часто принимали за близнецов, так как они были одного роста и похожи друг на друга. У обоих – матовый цвет лица, серые глаза, чёрные прямые волосы, свисавшие на стандартную чёрную форму учеников лицея. Отличало их только выражение лица: у Жослена оно было более жестокое, у Раймона – более скрытно.

Пока братья односложно отвечали на вопросы старого барона, кормилица Фантина, сияя от счастья, постелила на стол красивую скатерть, принесла горшочки с супом из водорослей и котелок с каштанами нового урожая. Глаза юношей заблестели. Не дожидаясь приглашения, они уселись за стол и принялись есть – жадно и неаккуратно, что привело Лику в восторг.

Она заметила, что братья худы и бледны, что их костюмы из чёрной саржы сильно вытерты на локтях и коленях.

Разговаривая, они опускали глаза. Ни тот, ни другой, казалось, не узнали её, а вот она помнила, как стреляла вместе с Жосленом из рогатки, как играла в прятки с Раймоном.

У Раймона на поясе висел какой-то прибор с кнопками. Лика спросила, для чего он.

– Это механические чёты, не прикасайся к ним, ещё испортишь работу шестерёнок, – высокомерно ответил он.

– А я свой выбросил, считать давно уже нечего, – сказал Жослен.

– Почему вы здесь, а не в лицее, мальчики? Вы ведь даже на каникулы не приезжали. Начало зимы – несколько необычное время для каникул, не правда ли? – спросил барон.

– Летом мы не приехали потому, – начал объяснять Раймон, что нам не на что было нанять почтовый фургон, не говоря уже о дизельном плацкарте.

– И если мы сейчас здесь, то совсем не оттого, что разбогатели… – продолжал Жослен.

– … А потому, что преподы посчитали за мудрость выставить нас вон, – закончил Раймон.

Наступило тягостное молчание.

– Какого чёрта, Раймон, скажи, что же вы натворили, судари мои, коль скоро вам нанесли такое оскорбление? Воскликнул старый барон.

– Ничего. Просто уже почти два года лицей и преподы не получали платы за наше обучение. Наши карты заблокированы. Вот они и дали нам понять, что вместо нас хотят принять учеников, чьи родители щедрее…

Барон принялся ходить взад и вперёд по гостиной, что было для него признаком крайнего возбуждения.

– Нет, чёрт возьми, это невозможно! Если вы ничем не провинились, не могли же преподаватели так бесцеремонно выставить вас за дверь: ведь вы же дворяне! И в лицее это прекрасно знают!

Жослен, старший из братьев, зло ответил:

– Да, они прекрасно это знают, я даже могу повторить вам слова старшего экономиста лицея, которыми он нас напутствовал: он сказа, что дворяне – самые неаккуратные плательщики и, если у них нет денег, пусть обходятся без наук.

– Но, вы же отличные спортсмены, лицей не может без вас обходиться!

– Меня попёрли из футбольной команды, потому что в рванине на поле выходить нельзя, лицей не потерпит такого унижения, – сказал Жослен.

– А мне не на что стало заправлять свой дизельный кар. От участий в гонках меня отстранили, а кар отобрали, – добавил Раймон.

Старый барон распрямил свою сутулую спину.