Лик Марса

На экране появился Исивара в шелковом халате, сидя за точно таким же, как у его секретаря, столиком с ПАДом. Комната за его спиной была почти пуста. Интересно, что думает он о гостиной за ее спиной, полной мебели, богато декорированной, совершенно западной? Что ж, ему не привыкать общаться с западными гайдзинами . Гораздо удивительнее — сам факт беседы с членом японского правительства, когда Соединенные Штаты воюют с Японией…

Интересно, что сказал бы об этом отец?

С легким изумлением Кэтлин отметила, что одна из ниш в стене за спиною отца Юкио занята ее подарком — изящной, элегантной моделью истребителя «Инадума», точно маленькая черно-белая стреловидная рыбка восседавшего на спине китоподобного носителя «Икадути».

— Коннити-ва, Кэтлин-сан , — заговорил Исивара. — Гэнки-дэс ка ?

Он обращался к ней, как к младшему другу, спрашивая, как она поживает.

— Гэнки-дэс, домо, о-дайдзин-сама , — отвечала она, приветствуя министра традиционным дза-рэй , «сидячим» поклоном, когда указательный, средний и безымянный пальцы обеих рук упираются в пол, а большие — сомкнуты в кольцо с мизинцами. — Коннити-ва, о-гэнки-дэс ка ?

— Я… в добром здравии, Кэтлин-сан, — сказал министр, перейдя на английский. — Но, боюсь, у меня для вас очень дурная новость. Девять дней назад Тосиюки-сан… не вернулся с задания.

Каким-то самой ей непонятным образом она сумела сохранить на лице такое же бесстрастное выражение, как у него.

— Мне очень жаль слышать это, Исивара-сама. Гибель вашего сына… Юкио … — Она не смогла удержать хлынувших из глаз слез и поспешила смахнуть их ладонью. — Мне очень жаль вас, и понесенная вами утрата…

Исивара улыбнулся. Кэтлин вздрогнула, но тут же вспомнила, что в Японии улыбка, безмятежное лицо должны прятать за собой любые, пусть самые неприятные, чувства. Взглянув в его глаза, она увидела в них истинное состояние души отца Юкио.

— Во-первых, Кэтлин-тян , позволь мне сказать тебе, что Юкио очень любил тебя. Мы часто говорили об этом, о тебе. Я знаю, что это так.

Кэтлин никак не могла оправиться от потрясения, услышав это тян вместо обычного сан. Тян — уменьшительная приставка, употребляемая лишь в беседе с членами семьи или очень близкими друзьями. У нее не было слов… оставалось лишь, в подражание Исиваре-старшему, сохранять на лице улыбку.

— Я должен честно признать, — продолжал Исивара, — что был против ваших отношений. Не против дружбы, но против вашего брака. И должен признать, почувствовал облегчение, получив письмо о том, что ты должна покинуть нашу страну. Вы с Юкио принадлежали к двум разным мирам, безмерно более чуждым друг другу, чем Марс и Земля. И одному или другому из вас, вступив в подобный союз, пришлось бы отречься от самого себя, от самого своего существа.

"Интересно, зачем он говорит все это? — подумала Кэтлин. — Ему ведь вовсе нет нужды оправдываться. Тем более — перед гайдзином …"

— Между мною и сыном было немало долгих бесед, — продолжал Исивара, все так же улыбаясь. — Он много рассказывал о тебе, о твоих мыслях. И, прежде чем в последний раз отправиться на Танегасиму, он сказал мне, что чувствует: война между нашими странами, твоей и моей, — серьезная ошибка. Что мы воюем не с теми людьми, не в то время и не за то, за что следовало бы. Я полагаю, что ваши чувства, по крайней мере, одна из причин этих слов.

— Я… прошу простить меня, если я оскорбила вас этим, Исивара-сама .

— Оскорбление должно быть не только нанесено, но и воспринято. Ты повиновалась зову сердца, как и он. В любом случае то, что сказал Тоси-тян … тяжким грузом легло на мое сердце в эти последние дни. Вскоре мне предстоит обратиться к своему правительству и поведать ему, как я отношусь к этой войне. Я хотел бы сказать тебе, Кэтлин-тян , что в некотором смысле ты и Тоси-тян будете рядом со мной, когда я предстану перед премьер-министром.

Исивара-старший немного помолчал, и Кэтлин решила, что он ждет ответа. Но ей нечего было сказать. Она до сих пор не понимала, зачем Исивара говорит ей все это. Весть о гибели Юкио отодвигала на второй план все мысли о правительствах, премьер-министрах и заседаниях кабинетов.

«Господи, как я ненавижу эту войну! — подумала она, сжав кулаки так, что ногти глубоко впились в ладони. — Как я ненавижу эту тупую, проклятую войну!»

— И еще одно, — вновь заговорил Исивара. — Мне очень, очень стыдно. Я должен нижайше извиниться перед тобой, Кэтлин-сан . В свое прощальное письмо ты вложила еще одно, с просьбой переслать его Тосиюки-тян . Я очень сожалею, но вынужден сказать, что не стал передавать его. И в этом — моя вина. Я полагал… полагал, что этого не стоит делать, так как опасался продолжения ваших отношений. Я опасался, что письмо твое может повлиять на то, как он выполнит свою задачу. Я был не прав и прошу простить меня.

Он склонился в низком, долгом поклоне.