Лигр

– Ничего особенного. Станка хорошая, с ней интересно. Но женщину, с которой хотелось бы связать свою жизнь, я вижу иной. Более уравновешенной, рассудительной. Более женственной. – Он мягко обнял спутницу за плечи.

Феда поспешно высвободилась.

– Вот это ни к чему! Если не хочешь, чтобы мы поссорились, то запомни: ты для меня – парень моей сестры.

А для себя решила твердо: в субботу поедет в Свяжин и поговорит обо всем со Станкой.

Однако ехать не пришлось, в пятницу сестра сама позвонила. Голос у нее был радостный:

– Феда, прости меня, пожалуйста!

– За что?!

– Ой, это не по телефону. Я завтра приеду и все-все расскажу!

Последняя электричка из Свяжина прибывает в Эгре в половине девятого вечера. В это время еще вовсю курсируют городские автобусы и трамваи. Но даже если идти от вокзала пешком, то за час с небольшим управишься. Феда прождала до середины ночи. Потом, решив, что сестра заночевала у Антоша, легла спать, а утро начала с телефонных обзвонов.

У Антоша Станки не оказалось – он сам недавно вернулся с ночного дежурства. Из Свяжина сестра точно уехала – родители провожали – на той самой последней электричке. Сколь-нибудь близкими подругами среди однокурсниц она обзавестись не успела. Круг замкнулся.

В полиции долго кочевряжились – мол, дело молодое, загуляла девица, подождите, скоро объявится. Только когда из Свяжина примчались родители, приняли заявление. Но единственное, что им удалось установить: в Эгре девушка субботним вечером приехала. Минула неделя, вторая, на смену апрелю пришел май. Станка исчезла.

К Дню Свободы и Равенства студенты консерватории готовили праздничный концерт. Последний прогон накануне мероприятия затянулся дольше обычного, и Феда возвращалась домой почти ночью. Улицы опустели, затих городской шум, не доносилось с проспекта позвякивание трамваев, лишь в квартирах полуночников светились окошки. Но страшно не было. Может быть потому, что воздух пах весной и сочной молодой зеленью, в голове звенела музыка, а аллейку заливал свет фонарей. И даже там, куда фонари не доставали, было светло – большая полная луна висела над головой.

Девичья фигурка выступила навстречу из-под густых крон лип. Феда оторопела на миг, затем бросилась к девушке:

– Станка?! Ты где пропадала?

Сестра не ответила, серые глаза ее смотрели не мигая. Феда обняла ее… и отпрянула. Разглядела то, что не заметила сразу в призрачном свете луны. Одежда в пыли и грязи, рукав вязаной кофточки оторвался по шву, держится на честном слове. Такими же грязными космами висели волосы Станки, а на правом виске темнела глубокая вмятина. Но самое страшное – Станка была холодной!

Феда попятилась.

– Ты… ты…

Нявка молчала. Повернулась, сделала несколько шагов по аллее. Оглянулась, приглашая следовать за собой. Будто завороженная, Феда подчинилась. Так они и шли: впереди нявка, за ней, отстав шагов на десять, девушка. По аллее, затем свернули в проулок между домами, пересекли заросший одичавшей сиренью пустырь. Пролезли через дыру в бетонном заборе на заброшенную стройку. Луна трудилась старательно, позволяя Феде видеть все вокруг.

Полузасыпанный котлован с неровными, обвалившимися краями, она тоже увидела издалека. А когда подошла ближе, ощутила запах. Страшный запах, который ни с чем не спутаешь, от которого бежать хочется.

Она не сбежала. Стояла на краю котлована и, замерев от ужаса, смотрела, как ее спутница спускается к грудам строительного мусора. К бежевой вязаной кофточке, едва заметной под слоем грязи и кирпичного крошева.

Нявка к кофточке, к тому, что было под ней, не притронулась. Высвободила из-под обломков рюкзак, расстегнула, вынула толстую ученическую тетрадь и крепко прижав ее к груди, начала карабкаться обратно. Выбралась, шагнула к Феде, протянула находку. Станка с самого детства вела дневники, записывала самые значимые для себя события. Этот был последним.

– Хочешь, чтобы я взяла? – запинаясь, спросила Феда.

Нявка кивнула. Тогда девушка схватила тетрадь, развернулась и побежала прочь от котлована.

Станку похоронили в Свяжине, на старом кладбище. Провожать пришли родственники, соседи, бывшие одноклассники. Из Эгре приехали всего двое – Федора и Антош. Парень вел себя в точности так, как полгода назад, когда хоронили Люру. Но после церемонии подойти и заговорить не решился. И на поминках его не было.

Зато когда два дня спустя Феда пришла на вокзал, он ждал ее. Не спрашивая разрешения, вошел следом за ней в вагон, сел на скамейку рядом. И когда поезд тронулся, когда старенький вокзал Свяжина проплыл мимо окна, неожиданно положил ладонь на ее руку.

– Феда, как ты нашла тело? Ты не рассказала полиции, почему пошла на старую стройплощадку.

– Пошла, и все! – Девушка высвободилась. – Лучше объясни, как ты допустил, что Станка погибла?! Ты же чугайстер! Ты должен был защитить ее!

– Чугайстеры не всесильны, – Антош смотрел Феде прямо в глаза. – Иногда мы не успеваем спасти человека от его глупости, доверчивости, неуместной доброты. Тогда остается мстить. Я отомстил. Вчера ночью, на кладбище.