Life Goes On

Я вышел и хлопнул дверью. Я надел цветочный халат и подождал возле ванной, пока она закончит, чтобы заняться вечерним омовением. Сжимая туалетную сумку, я постучал по двери. — Могу ли я зайти в ванную?

Она открыла дверь и прошла мимо.

— Спокойной ночи, мистер Каллен!

— Спокойной ночи, — весело ответил я.

Я не мог спать. Луна освещала комнату, потому что штор не было. Я попробовал лежать на правом боку, затем на левом, думая о встрече с Этти в чулане для швабр и ведер. Я вспомнил, как занимался любовью в туалете на высоте 30 000 футов с Полли Моггерхэнгер по пути из Женевы. Я даже тосковал по Бриджит. Больше всего мне хотелось выпить, желательно пинту «Джек Дэниелс». Звуки криков снизу подсказали мне, что Моггерхэнгер и Лэнторн жульничают в карты. Я пожалел, что за ужином выпил всего два бокала вина. Я пожалел, что не написал «Fuck You» на дневнике миссис Уипплгейт. На самом деле я пожалел, что не вырвал эту страницу и не отправил ее Блэскину для использования в одном из его романов. Чушь, сказал я себе. Умри, сказал я тому, кто втянул меня в это кипящее рагу.

Безумие наступало быстро. В конце концов, у Алисы не было романа с Паркхерстом. Хитрая маленькая лисица всего лишь написала это в своем дневнике, зная, что я прокрадусь и прочитаю это. Она проверяла меня, чтобы увидеть, разочаруюсь ли я или нет. Она любила меня страстно. Возможно, это было первое из серии испытаний, которые мне предстояло пройти. Она носила дневник с собой и исписала страницу, чтобы отпугнуть любого парня, с которым она была, и оставила дверь незапертой, чтобы он мог войти и прочитать его. Как я могу думать о таких вещах? Подумал я, засыпая.

Во сне я преследовал ее по аллее из сложенных досок. Меня дернули за руку, и я проснулся. Голубой йоркширский рассвет заглянул в окно и показал Мэтью Копписа, сидящего у моей головы. — Какого черта ты хочешь? — спросил я настолько гуманно, насколько мог.

— Извините, если я вас разбудил, мистер Каллен.

— Я тоже.

— Это единственный раз, когда я могу с вами поговорить. По секрету, так сказать. Эти люди здесь убьют меня, если узнают.

— Я уверен, что они бы это сделали, — сказал я, просто чтобы утешить его.

— Вы так думаете?

— Ну, ты так сказал.

— Правда?

— Конечно, да. Но я полагаю, ты прав.

Он был одет так же, как и за ужином, и от него все еще пахло виски. Пепел от его сигареты упал на мою кровать. Подбородок у него был гладкий, и от него пахло лосьоном после бритья, поскольку он был из тех, кто бреется дважды в день, но принимает ванну только раз в месяц. Почему я продолжал встречать людей, которых мне было жаль?

Что мне было нужно, так это суровая реальность Моггерхэнгера, хотя от этой мысли меня рвало. Бедняга Мэтью Коппис, он даже не спал.

— Короче, — сказал я. — Я все еще надеюсь на ночной отдых.

— Я приготовил вам что-нибудь выпить. — Он принес поднос от двери и поставил его мне на колени: большой кофейник с кофе, кувшин с дымящимся молоком и тарелку с горячими тостами и кексами с маслом. Я сказал ему, что этот кофе в десять раз лучше, чем помои, которые мы пили после ужина.

— Когда я встречаю кого-то вроде вас, мистер Каллен, мне хочется быть абсолютно откровенным.

Поедая превосходный завтрак, я поздравил его с умением читать характеры.

— В свои первые годы, — рассказывал он, — я работал стюардом в вагоне-ресторане Британских железных дорог. Лучшая работа, которая у меня когда-либо была. Я не против сказать вам, что мы создали небольшой синдикат и организовали некий бизнес. Одной из стюардесс была молодая женщина по имени Элси Карнак, и мы придумывали способы подработки. Конечно, в конце дня нам приходилось делиться этим с остальными, но это составляло совсем немного. Мы разбавили апельсиновый сок, добавили в суп воды и загустили его мукой, подправили кофе, взяли с собой сыры (некоторые из которых упали с кузова грузовика, если вы меня понимаете, мистер Каллен), продавали свой хлеб, давали полпорции там, где, как мы думали, этого не заметят, обманывали при обмене денег и выдаче сдачи, заискивали из-за хороших чаевых, продавали свои вина и ликеры — ох, я и не помню всего, что мы делали.

Он казался весьма взволнованным.

— Элси и я скопили денег, сколько смогли, и оставили работу в вагоне-ресторане, когда поженились. Фактически мы продали концессию, хотя вскоре после этого начались репрессии, и синдикат был оштрафован или потерял работу. Главарь был отправлен в тюрьму, и Элси посмеялась над этим. Заметьте, мне никогда не нравился ее смех, и меня это должно было насторожить. Но любовь слепа, не так ли, мистер Каллен?

Я мог только кивнуть в знак его мудрости.

— Даже помощь Национального здравоохранения здесь не помогает.