Life Goes On

Мир — но хотел ли я его? Я закрыл дверь, затем продолжил просматривать остальную почту. Мне пришло письмо, в котором меня приглашали принять участие в конференции под названием «Обречена ли книга?» и требовали быстрого ответа. Я не знал, обречена ли книга, но чувствовал, что обречен сам. Но я не мог сказать им об этом, не проявив невежливости. Я отправил им по телефону самую дешевую телеграмму, какую только мог придумать. «НЕ МОГУ СКАЗАТЬ. ПЬЯНЫЙ БЛЭСКИН».

В письме мой издатель хотел знать, как я назову свое собрание сочинений. Он видимо был достаточно глуп, чтобы думать о его выпуске. Я написал записку, в которой просил назвать многотомник «Изданием для мусорной корзины», чтобы она была напечатана в издательстве «Misprint Press» и продана в книжном магазине «Throwaway». Он не знал, что единственное занятие, которым может заниматься сумасшедший, — это писательство.

На этот день с меня писем хватило. Все требования и счета по подоходному налогу были брошены в мусорную корзину, чтобы Дисмал мог играть с ней в «Почтовое отделение», после чего практически ничего не осталось, и создавалось впечатление, будто я уже проделал какую-то работу. Однако, чтобы попытаться продолжить ее, я взглянул на электрическую пишущую машинку и заметил, что в последнее время непрошеная буква Н выскакивала так, что это наводило на мысль (что, вероятно, было правдой), что я был пьян. Я удалил что-то блестящее в схеме вещей. Я вытащил из машинки лист и отправил его вслед за счетами и открытками, затем взял свою любимую шариковую ручку и приступил к работе над жизнью Моггерхэнгера, и смог сделать это после нескольких дней болтовни с различными завсегдатаями Сохо со шрамами. Единственный способ начать — снова соединить троллопиевы трубы и писать без каких-либо уступок дипломатии именно потому, что злой старый болтун хорошо мне платил: 

Вассал Моггерхэнгер, следовавший за своим рыцарским феодалом в крестовых походах в Иерусалим, по незнанию разжег огонь из части истинного креста. Он был известен как мастер крестового чоппера, пока однажды ночью неверные не поймали его, когда он делал то же самое с полумесяцем, и отправили его голову обратно в ведро. Моряк Моггерхэнгер отправился в  XVI веке на Испанскую Дорогу и вернулся с мешком добычи и двумя золотыми серьгами. Еще он вернулся с деревянной ногой — чужой. Солдат Моггерхэнгер отправился во Фландрию вслед за дядей Тоби и ругался ужаснее, чем кто-либо другой. Следующий Моггерхэнгер был разбойником, также известным как Маггерхэнгер, потому что он был повешен. На большой дороге ограбили еще одного Моггерхэнгера, красавца-дьявола, которого любили дамы (и некоторые их денди). Нед Моггерхэнгер из Калвертона был луддитом и ломал машины, но по ошибке сломал  устройство для раздачи  пива в больших количествах, чем до сих пор считалось возможным, за что ткачи повесили его на зеленое дерево. Другой Моггерхэнгер упал с высокой башни церкви, крадя свинец. Его сын поступил на военную службу и стал солдатом легкой бригады. Он участвовал в 1854 году в Балаклавском сражении, где погибла легкая бригада и вернулся со звоном золотых монет в карманах и с зубами русского артиллериста, зажатыми в кулаке. Сержант Моггерхэнгер (двоюродный брат крымского Моггерхэнгера) отправился на северо-западную границу Индии, насилуя и грабя, и сделал кисет для табака из девственной матки. Констебль Моггерхэнгер из лондонских доков брал взятки и ослеп на один глаз от слишком большого количества алкоголя. Экипаж «Нарцисса   выбросил за борт торгового матроса Моггерхэнгера. Когда он подплыл обратно к лодке, они подняли мятеж. Он заражался венерическими болезнями в борделях и занимался контрабандой. Во время Великой войны младший капрал Моггерхэнгер подошел к Западному фронту на расстояние десяти миль и, услышав шум массированной артиллерии, дезертировал. Он был одним из немногих, кто вернулся в Англию и так и не был пойман. Другими словами, он стал белым как полотно, вытер лицо батистовым платком, сломал стрелы, сказал «аминь» и прошел полпути домой из Долины Страстей. После этого он торговал в Нигерии, вернулся нищим и пошел на пособие по безработице. Это был Джек Моггерхэнгер, но Клод, который не знал, был ли он племянником своего отца или его сыном, считал родную территорию Англии своей главной заботой. В общем, надо сказать, что Могерхэнгер любит своих детей, свою мать и свою страну, если только они не встанут у него на пути. Что касается его друзей, не считайте меня среди них. 

Миссис Драдж вошла с тарелкой дымящегося гуляша, консервированного горошка, яичницы, белых тостов и пинты черного кофе, слабого, как лакричная вода.   

— А вот и старая ворчливая п...а, — сказал я, чтобы подбодрить ее. 

Она напряглась.

— Ради бога, не урони этот поднос.

— Ты ненавидишь женщин, не так ли?

— Не больше, чем большинство людей. По крайней мере, я не из тех англичан, которые задерживают дыхание, проходя мимо женщины. Полагаю, это единственный сорт, который вам действительно может понравиться.