Лидер 'Ташкент'

Вижу также, что прямо у стреляющих автоматов перевязывают раненых осколки бомб залетели и туда. Потом на мостик доложили, что у зенитчиков ранены краснофлотцы Леонид Баруткин, Дмитрий Рудаков и Сергей Самсонов. Последние двое - из расчета Гутника. Рядом с ними был Боря Кулешин, но его не задело. Ранен также политрук БЧ-II Беркаль, находившийся на площадке зенитчиков с начала боя. Он и после перевязки остался с ними.

Мы уже прошли место, обозначенное на карте у Еремеева заштрихованным кружком. Думаю, что штурман учел течения точно, однако никаких следов "Безупречного" обнаружить не удалось. Конечно, условия боя, который вел "Ташкент", исключали настоящий, широкий поиск...

На мостике снова появляется Латышев, через которого держит связь со мною Сурин. Сейчас он прибыл доложить, что аварийная партия исчерпала все возможности изменить положение руля обычными средствами;

Но у Латышева есть предложение, уже одобренное Суриным, - подорвать рулевой привод. Даю ему "добро" Лучше совсем без руля, чем с заклиненным в таком положении. Подрыв привода поручаю командиру БЧ-III лейтенанту Фельдману. Отсылаю его в корму вместе с Латышевым.

О состоянии корабля доношу в Новороссийск. Прошу, чтобы истребители встретили и прикрыли нас на пределе своей дальности. Насколько быстрее мы могли бы с ними встретиться, если бы хоть действовал руль!

А на "Ташкент" обрушивается новый удар. Опять две бомбы падают очень близко, обе с правого борта. Опять палубу и надстройки захлестывает пена, смешавшаяся с осколками. И по тому, как встряхнуло корабль, по тому, как стал он крениться на правый борт, сразу почувствовалось, что нанесенная сейчас "Ташкенту" рана серьезнее и тяжелее всех прежних.

Смертельна ли она - этого я еще не знал.

Подвиг котельных машинистов

Если бомба, разорвавшаяся у кормы, лишила лидер лишь руля, а взрывы тех двух, что упали справа и слева по носу, привели к затоплению нескольких отсеков, не затронув, однако, жизненно важных механизмов, то новый удар пришелся в область корабельного сердца - главной энергетической установки. Через большую пробоину в правом борту вода ворвалась в первое котельное отделение.

Там находились на своем посту старшина 2-й статьи Василий Удовенко, краснофлотцы Федор Крайнюков, Михаил Ананьев и Александр Милов. От них четверых в эти мгновения зависела судьба корабля. Ведь прорыв воды к действующему котлу всегда чреват катастрофой.

Но катастрофы не произошло. Ее предотвратила вахта первого котельного отделения.

В распоряжении котельных машинистов были считанные секунды. Их хватило бы, чтобы добежать до шахты трапа, по которой затем сама вода, заливавшая отсек, вынесла бы их наверх. Но моряки не бросились к трапу. Своими секундами они распорядились иначе - так, как повелевал им воинский долг: прекратили в котле горение, стравили пар, перекрыли соответствующие клапаны...

Стрелки приборов в энергопосту безмолвно доложили командиру БЧ-V, что угроза взрыва котла номер один ликвидирована. Спасая корабль, Удовенко, Ананьев и Крайнюков пожертвовали своей жизнью. Только Милов, также сделавший все, что от него требовалось, успел добраться до трапа. Обожженный паром из перебитой магистрали, он лишился сознания. Но хлынувшая в котельное отделение вода подняла краснофлотца к люку, и он был спасен товарищами.

На корабле, ведущем бой, нет безопасных мест. И никто не предскажет, какой отсек, какой участок палубы может оказаться под ударом в следующую минуту. Но с верхней палубы или с мостика видишь происходящее вокруг, видишь море и небо, и уже поэтому тебе легче. А с тех постов, что расположены в корабельных недрах, не видно ничего. Там все страшнее, тем более что и выбраться оттуда не так-то просто, если даже будет дан такой приказ. "Привязанный" в походах к мостику, я часто старался поставить себя на место тех членов экипажа, которые по долгу службы встречают любую обрушившуюся на корабль беду в далеких внутренних отсеках. Какого мужества, какой самоотверженности требует подчас их вахта! Ведь пока устраняется мало-мальски серьезное боевое повреждение, морякам на нижних постах не раз подумается, что наверх им уже не выйти. Но они продолжают четко, точно, сноровисто делать все, что им положено. В этой их выдержке уже заключена готовность к подвигу. Всегда ли мы замечаем, как она приходит к людям, как они становятся такими?

Но наступила минута, когда на одном из многих боевых постов, скрытых под сталью палуб, решалась судьба "Ташкента". И все мы поняли, что на вахте в первом котельном стояли герои.

Четыре комсомольца, четыре рядовых моряка, ничем не выделявшихся среди других. Такие же молодые и здоровые, такие же веселые и неунывающие, как их товарищи. Только, может быть, еще сильнее любили море и солнце, потому что реже их видели, проводя изо дня в день много часов в глубине корабля. По каждому сигналу тревоги - не надышавшись всласть свежим морским воздухом, не докурив на юте папиросу, стремглав неслись они вниз, на свой пост.

И вот совершили там подвиг. Просто, естественно, не раздумывая...