Лидер 'Ташкент'

В кают-компании сидел за столом маленький щупленький человечек с редкой, но довольно длинной седой бородой. То и дело отрываясь от тарелки и быстро поворачиваясь к своим соседям справа и слева, он что-то оживленно рассказывал. Старик Солнцев! Живая севастопольская реликвия! И все такой же неугомонный, каким я знаю его много лет. А на "Ташкенте" мы еще не виделись...

Когда я служил на канлодке, когда командовал потом тральщиком, эсминцем, лидером "Москва", этот юркий старикан время от времени появлялся на борту с потертым чемоданчиком в руке и деловито заявлял вахтенному: "К командиру". Приходил он не слишком часто, но словно чувствовал, когда наступает пора наведаться на тот или иной корабль.

Отслужив матросскую службу чуть ли еще не в прошлом веке, много поплавав и повидав, Солнцев обзавелся в Севастополе семьей и навсегда здесь осел, занявшись изготовлением боцманских дудок и командирских свистков. И то, и другое - предметы немаловажные в корабельном обиходе. Причем для моряков, понимающих красоту службы, совсем не безразлично, каков издаваемый свистком или дудкой звук.

У черноморских боцманов старшего поколения еще на моей памяти водились дудки, вывезенные бог весть когда из Италии. Однако солнцевские изделия постепенно затмили и итальянские, и все прочие. Никелированная латунная дудка с обыкновенным медным шариком внутри, вышедшая из рук севастопольского кустаря, была уже не просто дудкой, а произведением искусства. Она обладала способностью выводить такие трели, каких никто не мог извлечь ни из какой другой. То же и солнцевский свисток.

Интенданты из шхиперского отдела и флотские финансисты, понятно, не одобряли приобретения изделий "частника" и требовали обходиться стандартной продукцией, поступавшей в порядке планового снабжения. Но боцманы всеми правдами и неправдами, хоть за личный счет, обзаводились дудкой с "фирменной" маркой "А. Солнцев". Многие командиры и старпомы тоже предпочитали солнцевские свистки казенным. Каюсь, мы с Иваном Ивановичем Орловским не составляли исключения.

Вот кто такой был наш гость. Старик Солнцев славился еще и умением поговорить. Он мог часами рассказывать морские истории давних времен, где правда переплеталась с вымыслом. Кажется, одной из таких историй угощал он и сейчас нашу кают-компанию. "И вдруг ни с того, ни с сего требуют машиниста первой статьи Солнцева к самому адмиралу..." - успел я услышать через приоткрытую дверь.

Резкий треск наших зениток, раздавшийся одновременно с сигналом боевой тревоги, прервал беседу. Лейтенант Гиммельман, сидевший рядом с Солнцевым, первым выскочил из кают-компании. Выбежав вслед за ним наверх, я увидел водяные столбы от бомб посередине бухты и группу самолетов над ней. Один бомбардировщик дымил и вываливался из строя.

Солнцев пересидел налет в кают-компании, попивая чаек. После отбоя он раскрыл свой чемоданчик, и мы выбрали кое-что из его изделий для нужд "Ташкента".

Эта встреча с дудочным мастером оказалась последней. Вскоре я узнал, что старик Солнцев погиб под развалинами своего домика, разбитого фашистским снарядом.

Двое с "Москвы"

Николай Спиридонович Новик напомнил флагарту, что на "Ташкенте" недостает нескольких комендоров. Этот "некомплект" был у нас еще с тех пор, как вступила в строй "сверхштатная" четвертая башня. Капитан 1 ранга Руль обещал выяснить, какие резервы есть в севастопольском экипаже. И на следующий день, когда я вернулся на корабль с ФКП, дежурный доложил, что пополнение для БЧ-II прибыло.

Иду прямо к артиллеристам знакомиться с новичками. Кубрик почему-то полон народу. Здесь и машинисты, и радисты, и кого только нет. Что-то не помню, чтобы когда-нибудь приход пяти новых краснофлотцев привлекал такое внимание.

А прибывших не сразу и заметишь. Наконец новички, пробравшись из дальнего угла кубрика, подходят представиться - один, другой, третий... Оказывается, наши краснофлотцы толпились вовсе не вокруг них. Кто же там еще? Возбужденный комсорг БЧ-II Василий Мамонтов порывается что-то объяснить. Но я уже узнал двух моряков, которые стоят посреди расступившегося передо мною тесного матросского круга.

Узнал - и едва верю своим глазам. Это же Василий Медведков, комендор с погибшей в июне "Москвы". А второй - Михаил Филатов, артэлектрик... Двое из тех, кого я уже не надеялся когда-нибудь увидеть. Но как же все-таки они очутились в Севастополе?

- Товарищ командир, пусть они останутся у нас! - заговорил Мамонтов.

ы все просим, товарищ капитан третьего ранга! - выступил вперед статный комендор Борис Ковтун. - Оставьте их на "Ташкенте". Вам, как бывшему командиру. "Москвы", их отдадут...

Просьбу поддерживают и другие, но это ничего мне не объясняет. Василий Медведков, потупившись, произносит:

- Мы с ним, с Филатовым, сами пришли из экипажа. Без направления... Узнали, что вы, Василий Николаевич, тут, на "Ташкенте", и что к вам посылают сегодня всех артиллеристов, какие есть. Ну мы и ушли с ними. Решили: если уж вы не возьмете...

Волнение мешает ему договорить. Да и слушателей здесь чересчур много.