Личный ущерб

— Джордж, а я уже собирался вам звонить! — воскликнул Мортон Диннерштайн, входя со мной в лифт в здании «Лесюэр».

На его губах блуждала глуповатая улыбка. Я был их адвокатом-посредником, посылал к ним клиентов и заслуживал благодарности. Он задержал мою руку в своей. Я думал, что на этом все кончится, но нет. Оказывается, у него ко мне серьезное дело.

— Вы, случайно, не получали расчетный чек по делу «Петрос против „Стандард рейлинг“»? Ну, парень, который упал с балкона на баскетбольном матче. Все закончилось два месяца назад, а этот Макманис до сих пор водит Робби за нос.

Я уныло посмотрел на декоративную медную решетку. Как быть? Ведь я дал себе зарок не лгать.

— Кажется, нет.

— Ну и куда же подевался этот клиент, Питер Петрос? Пропал? Где его можно найти, Джордж? Таких, как он, на всем белом свете, наверное, найдется не больше одного-двух.

Эта шутка мне показалась остроумной, и я засмеялся, правда, чересчур громко, уставившись на старомодный, похожий на часы механизм, который считал этажи.

— Джордж, на этой неделе я обязательно займусь Петросом, — пообещал Мортон, выходя.

Приближалось пятнадцатое апреля, и скорее всего он, как и большинство американцев, разыскивал деньги для уплаты налога.

Эта история подтвердила старую истину. Абсолютно все предусмотреть невозможно. Старайся не старайся, а жизнь все равно тебя перехитрит. Операция «Петрос» была разработана детальнейшим образом. По просьбе Стэна председатель коллегии адвокатов округа Киндл, не задавая никаких вопросов, согласился подтвердить статус Макманиса. Каждый истец и ответчик, проходивший по фиктивному делу, имел все положенные реквизиты. Телефонные звонки, а также почтовая корреспонденция переадресовывались на пульт Амари. Фантомные фирмы вроде «Стандард рейлинг» были зарегистрированы у секретаря штата[41]. Но испортить все могла любая нелепая случайность.

Например, в день, когда Школьник надавил на Макманиса, чтобы тот согласился урегулировать дело маляра, Клекеру понадобилось настроить аппаратуру управления Хитрецом в зале суда. Проходя металлодетектор, он вдруг вспомнил, что забыл выложить пистолет из кобуры под комбинезоном. Он с трудом вывернулся, сказав охранникам, будто это у него звенит гаечный ключ. Так-то оно так, но операция оказалась под угрозой. Или вот еще случай. На прошлой неделе Фивору позвонил студент-юрист из потока Малатесты. Он присутствовал на судебном заседании в тот день, когда Сильвио принял решение отклонить ходатайство по делу Петроса, и решил написать курсовую работу на эту тему. Робби ответил, что обсуждать обстоятельства дела без согласия клиента не имеет права, но все опасались, как бы студент не стал докапываться до всего самостоятельно.

Насколько мне известно, никто не думал о том, что Диннерштайн захочет лично посмотреть на эти деньги. Факт выигрыша дела в суде сам по себе казался достаточным. И, как выяснилось, совершенно напрасно было полагать, что Мортон, увидев бумаги, согласно которым он получил несколько сот тысяч долларов, забудет об этом. Естественно, с Робби он вел себя иначе, чем со мной. Ивон была свидетельницей, как Мортон несколько раз в день напоминал ему связаться по данному вопросу с Макманисом.

— Чего ты с ним церемонишься! — не выдержал он. — Его надо просто хорошенько пнуть под зад.

— Это слишком, — ответил Робби. Мортон повернулся к Ивон.

— Видите? Он уже влюбился в этого человека.

Мортон привык к случайным женщинам, которые появлялись рядом с Робби, и постоянное присутствие Ивон принимал спокойно. Ее забавляла шутливая перебранка, никогда не перераставшая в раздражение, какую они постоянно вели между собой. Однако за финансы в фирме отвечал Мортон, и тут он, несмотря на свой добрый нрав, был очень требовательным и строгим. Ситуацией владел безукоризненно, мог в любое время сообщить о финансовом положении фирмы с точностью до нескольких долларов, причем без всякого финансового отчета. По свидетельству Робби, деньги его друг вкладывал тоже очень по-умному.

— И это при том, что он с детства привык витать в облаках, — заметил однажды Робби. — Только таким образом возможно укрыться от ужасной реальности. Ты, конечно, молодая и не помнишь, что творилось, пока Солк[42] не открыл вакцину. Матери с ума сходили от страха, что ребенок подхватит эту чуму. А Мортону не повезло, он подхватил. Несколько месяцев жил на искусственном легком. Представляешь? Потом паралич отпустил, но мать не оставляла его ни на минуту. Иногда, когда Мортон спал, она прикладывала ему под нос зеркальце, чтобы убедиться, что он дышит. И заставляла носить идиотские кожаные накладки на икры со стальным каркасом. Мы их тут же снимали и прятали в кустах, как только выходили из дома. Мортон ужасно стеснялся. Там была такая длинная шнуровка, как на ботинках, и мне приходилось все аккуратно завязывать. Я проделывал это сотни раз. Его мама никогда ничего не узнала. Мортон являлся домой со своей полусонной улыбкой, и все было в порядке.