Личный ущерб

— Прямо сейчас я это сделать не могу. Не могу. — Он пошатнулся и выправился, опершись обеими руками о стену. Бросил взгляд на посверкивающее обручальное кольцо и простонал: — О Боже, Молли… — Затем сделал шаг и снова закачался. Робби, который был к Школьнику ближе всех, подхватил старика, обнял за плечи, помог выпрямиться и подвел к лестнице, приговаривая:

— По одной ступеньке, Барни. По одной. И не торопясь.

Вот так, тесно обнявшись, они начали медленно подниматься наверх.

40

Шерм Краудерз жил в районе, который все называли Сборным пунктом. Это была намывная коса, выпирающая в реку Киндл. В доколониальные времена на этом месте стояла французская крепость, а когда заложили город, там устроили мастерские, где дубили кожу. К середине тридцатых годов двадцатого века грузовое судоходство на реке пошло на спад, и на этой косе стали селиться состоятельные чернокожие. Вскоре Сборный пункт превратился в анклав округа Киндл, его оккупировали представители немногочисленного среднего класса чернокожих. После Второй мировой войны сюда неожиданно ринулись белые смельчаки, и Сборный пункт стал, наверное, первым в США районом, где бок о бок проживали чернокожие и белые. Позднее начался неизбежный исход в другие районы города, ставшие более привлекательными, но в самое последнее время здесь в массовом порядке покупали дома молодые белые и азиаты, вызывая досаду у старожилов, грустивших, что Сборный пункт теряет свою «уникальность».

Но для афроамериканцев этот район сохранил особое значение. Выросшие здесь помнили разговоры о прежней жизни, гольф-клубах, балах, чего в других местах чернокожие никогда себе не позволяли. Поэтому многие афроамериканцы со средствами по-прежнему не желали отсюда уезжать.

К их числу принадлежал и Шерм Краудерз. Его дом был похож на него самого. Громадный мастодонт из красного кирпича в григорианском стиле со множеством белых колонн, поддерживающих над подъездной дорожкой трехэтажную галерею.

Группа Сеннетта прибыла сюда около двенадцати. Было поздно, но Стэн с Макманисом решили продолжить работу. К этому побуждал их не только цейтнот, но и тактика, которая всегда использовалась в подобных случаях. Подозреваемых предпочтительно застигнуть врасплох дома, в кругу семьи, часто неодетыми и посеять ужас перед перспективой, что их вытащат из комфорта в тюрьму. Этому Стэн научился, работая в Вашингтоне. Он внезапно являлся к обвиняемым — чаще всего это были «белые воротнички» — и, невзирая на презумпцию невиновности, которую они имели по закону, выводил на улицу с наручниках перед ожидающими репортерами. Несмотря на решительные протесты адвокатов, включая и меня, Апелляционный суд допускал применение подобных средств устрашения, и с этим ничего нельзя было поделать.

Робби оставили в тени, а остальные подошли к парадной двери. Стоило Сеннетту коснуться дверного звонка, как в доме начался переполох. Залаяла собака, сразу в нескольких окнах зажегся свет. Вспыхнула лампа над крыльцом, и из-за тяжелой дубовой двери гулкий бас осведомился:

— Кто там?

— Судья Краудерз, это Стэн Сеннетт. Федеральный прокурор округа. Мне нужно с вами поговорить. Срочно.

— Стэн Сеннетт?

— Федеральный прокурор.

— И что у вас за срочность?

— Судья, может, не стоит будить соседей? Откройте дверь, и мы спокойно обсудим это с вами. Я прекрасно освещен. Посмотрите в «глазок» и убедитесь.

— А кто эти люди?

— Агенты ФБР. Пожалуйста, откройте дверь. Никто не причинит вам ни малейшего вреда.

Защелкали замки и запоры. На пороге появился Шерп Краудерз, показавшийся Ивон не меньшим гигантом, чем когда сидел в кресле судьи. Он был босой, в шортах и безрукавке. Глаза поблескивали, видимо, он только что выпил. В руке судья Краудерз держал хромированный пистолет.

Ивон напряглась и сменила позицию. Стоящий рядок Клевенгер расстегнул пиджак и положил руку на кобуру.

— Думаете, я вас испугался? — спросил Краудерз взвинченным тоном. — Да скорее у меня вырастут сиськи, чем я вас испугаюсь! И что за чертова срочность возникла за шесть минут до полуночи?

— Судья, — сказал Сеннетт, — потрудитесь убрать огнестрельное оружие. Так будет лучше для всех.

— Нет, черт возьми. Я этого не сделаю, потому что я у себя дома, а на часах без шести минут полночь. Группа во главе с вами предпринимает попытку вторгнуться в мой дом, и мне плевать, федеральный вы прокурор или нет. У меня есть разрешение на этот пистолет и конституционное право его применить. Потом можете это проверить. А теперь быстро говорите, что у вас, и убирайтесь.

Ивон постепенно подошла к Сеннетту и разглядела пистолет, которым размахивал Краудерз, — «беретта» двойного действия, полуавтоматическая. Когда судья на несколько секунд опустил оружие, она наконец заметила, что выбрасыватель находился вплотную к ползуну, и красной метки видно не было. Это означало, что патрон в патронник не дослан. Она прошептала Сеннетту, что пистолет к стрельбе не готов, но скорее всего заряжен. Стэн, вытянув губы, обдумывал ситуацию, после чего попросил Ивон вытащить из дипломата документ.