Личный ущерб

Косиц, в ветровке для гольфа, некоторое время бесстрастно разглядывал Робби, затем поднял руку в направлении Льютес, согнув указательный палец, чтобы скрыть изуродованный ноготь. Попросил еще бокал. Достал из кармана ручку и начал рисовать что-то на салфетке.

— Я вас уважаю, Ролло, — продолжил Робби. — Мама научила меня относиться к старшим с почтением. Возможно, моя тележка сейчас действительно немного сбилась с пути, но я не нуждаюсь ни в чьей помощи. Просто… просто, после того, как все это пиво вытекло из пивоварни, я не заслуживаю, чтобы со мной обходились, как с каким-то проходимцем. — Косиц сосредоточенно наблюдал за Льютес, будто ожидая, что она его отравит. Следил, как она трясет шейкер, выливает настойку в бокал, бросает вишню. — Передайте мои слова Брендану.

Косиц, уже потянувшийся за бокалом, вздрогнул, как религиозный фанатик, у которого над ухом произнесли «Иегова».

Льютес изменила внешность: постриглась наголо.

— Радикально, ты не считаешь? — спросила она, обращаясь к Робби. Каскад серег в ушах позвякивал, как висюльки на люстре.

Косиц обернулся и посмотрел в зал. Его возраст больше всего выдавал подбородок. Вернее, субстанция под ним, состоящая из серых жилистых переплетений. Кадык несколько раз дернулся, и он неожиданно толкнул локтем Робби.

Позади них стояла Ивон с бокалом в руке и весело болтала с агентом, который освободил табурет у бара.

Робби оглянулся.

— Пошла она к черту! Уже не знает, что придумать. Выкобенивается. Вот ведьма. Она ведь бесится, потому что я известил ее об увольнении через две недели.

— Через две недели?

— Конечно. Я же тогда сказал: хочу, чтобы все выглядело нормально. Вот и объяснил ей, что сейчас сворачиваю работу… из-за Рейни. Но она приняла это в штыки. Устроила настоящую сцену в офисе. А теперь преследует после работы. — Робби вздохнул. — Похоже, без судебной тяжбы не обойтись.

Косиц равнодушно наблюдал за Ивон в зеркало, затем отвернулся и снова принялся рисовать на салфетке каракули. Убедившись, что ее заметили, Ивон в соответствии с планом переместилась на более безопасное расстояние, чтобы Робби имел возможность высказаться.

— Понимаете, Ролло, я засомневался. Наверное, не следовало увольнять ее и наживать врага? А если дядя тогда ошибся, посоветовав ее уволить? Я хотел бы обсудить с ним это опять. Все объяснить. Конечно, раздражать его у меня нет никаких намерений, но, может, нам все же встретиться?

Как обычно, не было никаких подтверждений, слышал ли вообще Косиц слова Фивора. Примерно с минуту он продолжал черкать на салфетке, а потом повернулся в сторону зала, медленно перемещая взгляд с одной группы на другую. Все вокруг веселились. Посетители говорили что-то друг другу, хохотали, прикладывались к бокалам, закуривали, держа сигареты над головой, чтобы случайно не обжечь кого-нибудь из проходящих мимо. Некоторое время Ролло брезгливо разглядывал трех агентов-азиатов, и впоследствии, просматривая запись, можно было заметить, что в это время он толкнул салфетку к Робби и пару раз постучал по ней изуродованным ногтем. Среди хаотически разбросанных геометрических фигур с трудом обнаруживались три короткие строчки:

ТОЧНО ФБР.

ОТ НЕЕ НАДО ИЗБАВИТЬСЯ — СЕЙЧАС!

НИКОМУ НИЧЕГО НЕ ГОВОРИ. ДАЖЕ МЕЙСОНУ.

Опять же, лишь при повторном просмотре мы увидели, что Ролло рассеянно посмотрел на Робби, убедился, что он прочел сообщение, смял салфетку и опустил в карман.

— Ничего себе, — проговорил Робби, крепко ухватившись за стойку бара. — Мать твою… Вы уверены? — Косиц смотрел на пианиста. — Ролло, черт возьми, откуда это идет? Кто-нибудь может объяснить, почему я?

Косиц постучал по губам ногтем, слишком нарочито, чтобы это было случайно.

— Ролло, кончайте дурить. Помогите хотя бы немного. Зачем она здесь? Откуда вы узнали обо всем? Я что-то слышал, будто они охотятся за мошенниками, наживающимися на несчастных случаях. Ну, ребята, которые подстраивают всякие аварии, а потом подают иски в суд. Они нацелились на это?

Косиц посмотрел на него убийственным взглядом, собрал вишни из всех четырех бокалов, отправил в рот и, продолжая жевать, слез с табурета.

Робби ухватил его двумя пальцами за рукав.

— Погодите. Да, я как-то подставился, оказался крайним. Мне не нужно никакой помощи, только хоть какое-то уважение. И просто принимать на веру подобную информацию я тоже не намерен. Пусть мне сообщит об этом не обезьянка, а сам шарманщик. Передайте, пожалуйста, это Брендану.