Личный убийца

— За что?

— За чай.

— И вам спасибо.

— А мне за что?

— За то, что по подозрению не посадили. В цугундер. Может, все-таки возьмете подписочку? А то убегу. — Решетников явно ощетинился.

— Возобновлю я вашу лицензию, — пообещал, пожимая детективу руку, — дайте срок.

— Возобновите, — не удержался тот. — Или мне дайте срок.

Цель визита Кокорина была, по всему, достигнута, и он, прервав разговор, молча вышел, оставив Решетникова размышлять, что же это была за цель и какая главнее, если их было несколько.

Решетников пересчитал деньги в кошельке, запер офис и отправился во Владыкино, где неподалеку от церкви Рождества Пресвятой Богородицы жил в интернате его Ванечка.

Он специально проехал по Парковой и посмотрел на окна Богдановичей, хотя знал, что никого в квартире нет; все пили водку на поминках его недавней клиентки — с этой целью Леонтий непременно арендовал какое-нибудь кафе. Потом свернул на Сиреневый бульвар и покатил медленно, очень медленно, в правом ряду: заболело внезапно сердце, во второй уже раз после ранения, и заныло плечо. Хотел остановиться и поесть — в прошлый раз сердце сразу отпустило, когда поел, будто это был желудок, а не сердце. Потом решил, что они с Ванечкой заедут в гастроном и купят чего-нибудь, а дома приготовят и поедят, вкусно и много. И еще надо бы Ванечке купить книжку, где-то на развале он видел полезную и красивую, большую, как тротуарная плита, и такую же тяжелую, мандаринового цвета. Правда, и денег она должна стоить чертову уйму, а деньги уже нужно считать… известно почему.

Мысленно произнеся проклятое слово «деньги», он тут же переключился на них и стал думать, но не о своих, которых, сколько о них ни думай, не прибавлялось, а о чужих:

«Деньги… деньги… А были ли вообще эти деньги? Ну что «лепаж» был, это точно. Не соврала. И о деньгах, значит, не врала — какой ей резон?.. Интересно бы знать, есть ли там они сейчас? Наверняка нет. Надо было Кокорину вскрыть квартиру немедленно!.. Впрочем, кто его знает, может быть, он так и сделал «в порядке неотложных следственных действий» или заручившись санкцией прокурора, куда ему спешить — Киру не воскресишь, Богданович тогда еще не прилетел. Осматривал он их квартиру или нет?.. А если да, то каковы результаты? Об этом Кокорин не обмолвился ни словом. Какого черта эти голубки поперлись на дачу?.. Вместе на дачу… Вместе… Помирились, значит?.. Он строгал или пилил, она лужайку вымеряла. Копали?.. Копали или нет? Я не видел ям под деревья… Стоп! Стоп!.. А если бы привезли саженцы, она бы сажала сама? Сколько эти саженцы могут лежать? Корни ведь засохнуть могли до возвращения Богдановича из командировки? И он еще чего-то строгал. А снабженец говорил, что он сам себе продукты не возил, ему стол накрывать приезжали. Дал бы ключи столяру, он бы поехал и за сотню баксов пристройку соорудил, не то что…

Выяснить, что именно делал Богданович на даче».

Боль в сердце утихла, но стало трудно держать на руле руку, он свернул вправо и остановился.

«Ну… ну… утихни же, утихни!.. Еще инфаркта мне не хватало… А что, если они таки помирились и решили эти деньги спрятать? Предположим, он сознался ей, что они получены с помощью пистолета. Грязные денежки, грязные, явно… Уже хотя бы потому, что он с них налога не платил… И что? И они вместе поехали на дачу, чтобы спрятать там деньги. И спрятали их, конечно же, в тайнике с этим «лепажем», так?.. Ну, ну… Давай, утихай, боль проклятая, утихай… Вот та-ак… Можно ехать дальше…»

Дорогу перекрыли гаишные «Жигули» с «красным фонарем», так называл проблесковый маячок красного цвета Каменев, а машину — «шмаровозом». Из салона тяжело вышел грузный капитан, опоясанный белой портупеей. «Как надену портупею, так тупею и тупею».

— Ваши документы, гражданин.

Решетников достал из «бардачка» международные права в пластике — Валя Александров сделал им всем такие бесплатно.

— Вы что же правила нарушаете?

— А что я нарушил-то, капитан? — не сразу сообразил Решетников.

— Стоянка здесь запрещена. Вы знак видели?

— А я не ставил машину на стоянку. Остановился и двигатель не глушил. Не дольше минуты…

— Дольше. Зачем врете-то? Я же на противоположной стороне стоял и все видел. Будем штраф платить или как?

— А «или как» — что?

— Заберу у вас права, лекцию о Правилах дорожного движения послушаете, не помешает.

«Вот, падла, — подумал бывший майор милиции Решетников. — Только и знают, что штрафы брать и чего-нибудь лишать — то денег, то прав, то лицензий. Мусора поганые!..»

— Может, простите? — скрепя сердце не дал воли эмоциям. — Денег у меня негусто, и права нужны. Видите, на чем езжу?

— Вижу. Не «Мерседес». Поэтому и возьму минимально, чтобы думали в другой раз, где останавливаться.

— Сколько?

Решетников достал кошелек, отсчитал сотню: «Гавкнулась Ванькина книжка!» — подумал. Дождался, пока капитан выпишет квитанцию.

Он миновал Щелковское шоссе, проехал мимо гастронома «Черкизовский», справа по ходу замелькали набиравшие силу деревца Лосиного острова.