Личный убийца

— Отпустите его, Юрий Федорович, — сказал Александров. — Рудинскую искать надо. Неледин ничего не скажет. Я хотел встретиться с ним и поговорить, просил у сестры, чтобы она убедила его в необходимости защиты. Бесполезно. Уперся парень.

— А если я его отпущу, что изменится?

— Мы ему посадим на хвост наших парней, — твердо сказал Столетник. — Отличные ребята, в «наружке» поднаторели — не упустят. Возьмем на прослушивание телефон, на него непременно кто-то выйдет. Или он к кому-то приведет.

— Да тебе все равно его выпускать, Юра, — поддержал Решетников. — На кой ляд он тебе нужен? Может, эта Рудинская жива, держат ее где-нибудь в подполе, а он знает где. Понадобится — обратно заберешь, только не в нем сейчас дело.

— Все равно, все равно, — задумчиво проговорил Протопопов. — Тем более что обвинения прокурор не подпишет. Пока я могу ему вменить только «дачу заведомо ложных». Этого на нем с три короба, включая теперь и белоомутского фотографа. Это вы меня Богдановичем подзадорить хотели? — улыбнулся невесело.

Решетников покачал головой:

— Не совеем так, Юра. Хотя и это тоже. Богданович свою жену замочил.

Женька и Валя повернули к нему головы.

— И кажется, я знаю как.

— Что, сам?

— Может, и сам. А может, не сам. Этого я еще не проверил. Но не сегодня-завтра скажу точно. Не торопите.

Протопопов снял трубку телефона, послушал гудки, но звонить не стал. Перебрал бумаги из нелединского дела. Достал из стола бланк постановления. А потом произнес каким-то бесцветным голосом, в пустоту:

— Я обратно в главк не хочу. И погоны капитана меня вполне устраивают. Но мне на пенсию с грязным пятном не охота уходить.

Пацана Славку Шуранова нашли довольно быстро. Сработали показания продавца из табачного киоска: да, действительно, он припоминал такой незначительный случай — двое мальчишек, один из которых был на спортивном велике, пытались у него выторговать блок «Мальборо» за красивую ручку, как они говорили, американскую. Пацаны эти — из тутошних, киоскеру примелькались, частенько подъезжали к мальчишкам-мойщикам, и те должны знать, как их найти: по очереди катались на велосипеде. И Турка киоскер, конечно, знал; стоило тому выйти из милицейского «уазика», который Филимонов с трудом выбил у начальника, и подойти в сопровождении двух вооруженных милиционеров (как-никак, арестованный, которому предъявлено обвинение), он побледнел, сомкнул губы и напялил солнцезащитные очки. Но подтвердил, что Турок ручку у пацана отобрал и даже дал тому подзатыльник.

С мойщиками возникла проблема. Никак они признавать юного велосипедиста за своего знакомого не хотели. У Филимонова даже возникли подозрения, что они о нем знают нечто такое, за что может перепасть всем. Тогда Филимонов пошел на риск. Приказав снять с Турка наручники, решился выпустить его из машины, чтобы тот потолковал с подопечными по-свойски:

— Гляди, Турок, вздумаешь бежать — догоним, накинем срок. Поможешь — я сам лично на суде выступлю и скажу, что ты оказал содействие следствию.

Турок, не будь дурак, тут же потребовал составить протокол и признать в письменном виде его участие в следственных действиях, вписал торопливо составленный на планшетке текст слово «добровольно», и только после этого вышел из машины.

— Уйдет, товарищ капитан, — покачал головой милиционер, сжимая короткоствольный «АК».

Но Турок не ушел. Созвал пацанов, перебросился с ними словечком, и те синхронно повернулись к Измайловскому, стали тыкать пальцами куда-то в направлении 10-й Парковой.

…Там, во дворе углового дома, Славу Шуранова и взяли. Хотели прихватить родителей, но их не оказалось дома, так что битый час еще потеряли, пока заехали в школу, чтоб уж все было по соответствующей статье УПК — с законным представителем, ибо здесь обстоятельств, допускающих допрос лица, не достигшего шестнадцати, без оного, прокурор мог не усмотреть.

— Где ты взял эту ручку? — задал первый и главный вопрос Филимонов, разъяснив необходимость рассказать все правдиво ввиду чрезвычайной важности.

— Нашел, — как он и ожидал, ответил двенадцатилетний Шуранов.

— Ты был один, когда нашел ее?

— Один.

— А с кем ты был у киоска «Табак»?

Пацан замкнулся и опустил голову, из чего поднаторевший в беседах с несовершеннолетними участковый сделал вывод, что очная ставка с дружком очень даже ему нежелательна.

— Я еще раз спрашиваю: с кем ты был, когда пытался выменять ручку на сигареты?.. Смотри, Шуранов, я его все равно найду и допрошу в отдельности, а потом вы у меня оба будете отвечать, в присутствии родителей. Упаси, как говорится, Бог, он даст другие показания!

С видимым усилием сдерживая слезы, пацан раскололся.

— В портфеле нашел…

— В чьем портфеле, когда? — записав несколько строк в протоколе, спросил Филимонов.

— Я катался на велике… в воскресенье… не помню, какого числа… Мы с Витькой Хасановым по очереди катались. Проезжал по Измайловскому… там, возле театра… смотрю, на лавочке пьяный мужик спит… а рядом — портфель его с табличкой. Толстый такой… я вокруг лавочки объехал, никого рядом не увидел… ну и взял…