Личный трофей опального генерала-2

«Все закончилось, — печально улыбаясь, подумала Александра. — Волнения и невзгоды позади. Жаль, родители и Дарья не дожили до разоблачения Поморова. — Ну подожди, сволочь, — поклялась она про себя. — Я тебя выведу на чистую воду. Добьюсь, чтобы тебя лишили всех званий и наград. Чтобы все твои работы признали плагиатом! И мир наконец узнал, кто на самом деле сделал то или иное открытие. Не одного же отца обворовал Генрих Иванович, — про себя вздохнула Александра. — Все имена в студию!»

— А может сами на юга рванем? — предложил Кирсанов, помогая жене выбраться из машины около дома. — Погуляем с недельку, Санечка, и обратно вернемся. Может ты еще что-нибудь надумаешь взять?

— Сережа, — восторженно прошептала она, прижимаясь к мужу и неловко чмокая его щеку. — Отличная идея. Тогда ты на чердак слазаешь, достанешь вещички для малыша.

Проводив взглядом отъезжающую машину генерала Кирсанова, Юля Фомина долго сидела на лавке в сквере. Затем тихонько побрела прочь, чувствуя себя больной и выжатой как лимон.

«Димка, — мысленно проскулила она. — Как же так? — силясь не расплакаться, обернулась и обвела взглядом серое здание с одинаковыми квадратными окнами. Где-то там в капельницах и датчиках, лежал Дима Блинников. Красивый и умный мужик. За таких держатся двумя руками, — хмыкнула она про себя. — За таких выходят замуж и радуются, что сорвали джекпот. Красивый, порядочный, принципиальный. Никакого гнилья в душе. А ты сама все испортила, Юля, — мысленно попеняла себе Фомина. — Что же теперь делать?»



Выход оставался один, и именно о нем и подумала Юлька, как только услышала сумму, необходимую для лечения.

«Другой возможности у меня нет, Дима. Если б знать, что я тебе нужна… Так ведь нет. Гнал как поганую собаку», — мысленно усмехнулась она и даже пожалела, что курить бросила. Юля деловито поспешила по улице и знакомыми переулками вышла к большому новому дому, закрытому по периметру высоким забором. Мельком взглянула на окна на самом верхнем этаже, заметила чуть приоткрытую створку и быстро набрала номер матери.

— Мама, вы в Москве? — хрипло спросила не поздоровавшись.

— Да, Юля, — начала было мать и поинтересовалась взволнованно: — У тебя что-то случилось? Где ты?

— Я около вашего дома, — просипела Юля. — Можно поднимусь?

— Конечно, — удивилась мать. — Ты в порядке?

— Не очень, — честно призналась Юля, в глубине души понимая, что врать и притворяться надоело.

«Хватит ныть, что тебя никто не любит, — подумала она. — Ты же предпочла жить самостоятельно и прекрасно знаешь, что облажалась по полной».

— Юль, ты что молчишь? — испугалась мама. — Ты где? За тобой спуститься?

— Я сейчас поднимусь, — устало вздохнула Юля, готовясь к серьезному разговору.

«Самое главное, чтобы Валерий Петрович согласился дать денег. Это, конечно, не на путевку в Турцию, как Настеньке, — мысленно вздохнула она, нажимая кнопку домофона. — Тебя он отправлял в Италию или в Доминикану, — напомнила она себе и внутренне поморщилась. — Ради тебя, Дима, — вздохнула Юлька, — и еще одного человека».

И поднявшись на индивидуальном лифте в пентхаус, упала в объятия матери.

— Петрович дома? — выдохнула она, наревевшись.

— Я позвонила ему, — кивнула мать как ни в чем не бывало. — Он приедет в течение часа. Тебе как раз хватит времени, чтобы привести себя в порядок и надеть что-то приличное. А этот ужасный балахон придется выкинуть.

— Да, мама, — тяжело вздохнула Юлька, прекрасно понимая, что мать на все согласна, но держится стойко. Юлька могла только догадываться о ее выгоде, но никогда бы не рискнула заикнуться вслух о своих размышлениях. И к тому моменту, когда отчим шумно ввалился в квартиру, она приняла душ, собрала волосы в хвост, нанесла на лицо минимум косметики и надела мамино платье, выгодно подчеркивающее фигуру и высокую налившуюся грудь.

— Юляшка, — ласково проворковал отчим, целуя ее в шею. Хотелось отшатнуться, но Юлька сдержалась.

«Помни, ради чего ты пришла, — мысленно вздохнула она. — Торгуйся, Юль! Отчим — деловой человек и в первую очередь считает деньги. Но слюнки уже потекли, — хмыкнула она про себя, в отражение плазмы следя за собой, преображенной до неузнаваемости. — Вон пять лет носила балахоны, волосы на глаза опускала. Пряталась от мужских взглядов. Трахалась не пойми с кем, считая себя пропащей. А припекло, сама обратно прискакала, будто и не существовало этих лет. Петрович следил, конечно, за мной. Но в личное пространство не вторгался. Ничем не помогал, даже квартиру не купил. Но с интересом наблюдал за мышиной возней старшей падчерицы».

— Нам бы поговорить, — тихо пробормотала она, исподтишка рассматривая коренастую фигуру и небольшой животик. Потом покосилась на ежик седых волос, напоролась на серьезный и властный взгляд.

— Пойдем — кивнул отчим, показывая рукой на кабинет. И как только за ней закрылась дверь, пробормотал раздраженно:

— Объясни мне, пожалуйста, что за фигня творится?

Юля робко присела на краешек дивана и подняла на отчима, нависшего над ней, полные решимости глаза.