Личный трофей опального генерала-2

«Интересно, а с женой он тоже так обращается?» — мысленно озадачился доктор, открывая дверь в маленькую одноместную палату в конце коридора. И тут же изумился перемене. Строгий начальник в одну секунду пропал, превратившись во влюбленного и потерянного мальчишку.

— Как же так, Санечка? — пробасил недоуменно генерал, наклоняясь над женой и слегка касаясь губами ее лба. — Почему вчера ничего не сказала?

— Так особо не болело, Сережа-а, — слабо улыбнулась Александра, гладя по руке мужа. — Как хорошо, что ты смог ко мне вырваться, — прошептала она, и доктор, зашедший следом, заметил, как загорелись глаза безучастной до этого пациентки.

— Да я сразу примчался, родненькая, — пробурчал он, усаживаясь на стоявший рядом стул. Взял в свои лапищи хрупкую ладошку. — Санечка, — пророкотал он, целуя руку жены. — Мы тебя на ноги быстро поставим, не беспокойся. Ишь, болеть удумала…

Александра легко похлопала слабой рукой по костяшкам Кирсановских пальцев и тихо пробормотала:

— Сережа-а.

Она перевела взгляд на доктора, а тот, посчитав эту сцену интимной, ретировался в ординаторскую.

— Я сказала, что упала сама, — заговорщицки прошептала она. — Иначе тебя еще в побоях обвинят.

Кирсанов внутренне поморщился и почувствовал, как закололо сердце.

«Тебе, дураку, такая женщина досталась, — попенял он самому себе, — а ты ж. пу морщишь, обижаешься! Ну не идиот ли? Она даже в тяжелом состоянии тебя защищает. Вон журналиста этого искать надумала… А ты? Дебил отмороженный», — мысленно рыкнул он. Улыбнулся жене и прошептал ласково:

— Ты моя защитница, Санечка.

— Люблю тебя, — пробормотала она, стараясь не разреветься. — Сережа, Лешик с кем останется?

— Так, — пробурчал добродушно Кирсанов. — Реветь запрещается. Понятно, Александра Андреевна? У Ларки дела какие-то срочные. Она не сможет с работы отпроситься или отпуск взять. Поэтому уже позвонила тете Вале. Кажется, она понравилась Алексею. Вот и будут вместе хозяйничать… А вечером Лара…

— А ты? — тихо прошептала Санька, боясь, что именно сейчас, когда муж ей нужен, его зашлют в дальние дали.

— А я с тобой, — прорычал он. — Сиделку наймем, конечно. Но за тобой приглядывать нужно. Развлекать…

— Обойдусь, — хмыкнула она. — Я все время сплю, зачем тебе рядом сидеть?

— Сон — это хорошо, — пробубнил Кирсанов, — а вот когда ты в последний раз ела, Санечка? — будто на допросе «языка», сурово осведомился он.

— Я? — замялась Александра, словно ее поймали с поличным. — Не помню, Сереж… Кажется, вчера, — невесело хмыкнула она и поспешно добавила: — Но что-то не хочется… Меня тошнит постоянно.

— Ну это не дело, — подхватился Кирсанов и понесся в ординаторскую.

Буквально через пять минут дверь распахнулась, и дородная санитарка с необъятной грудью с подносом вкатилась в палату

— Что же ты, Сашенька, сразу не сказала? — запричитала она, выставляя на выдвигающийся столик чашку с чаем и тарелочку с вареным яйцом и незамысловатым бутербродом: хлебом с маслом.

— Мне не хочется, — промямлила Александра, стараясь не смотреть на еду. — Плохо себя чувствую…

— А лучше, когда внутривенно глюкозу назначат? — всплеснула руками санитарка.

— Нет, мы так поедим, — раздался от двери добродушный бас Кирсанова. — Спасибо, тетя Нина, как бы мы без вас справились!

— Ой, Сергей Юрьевич, — затараторила санитарка, — для вас все что угодно…

— Спасибо, Нина Николаевна! На таких людях, как вы, земля наша держится. Я позову, если что, — заверил Кирсанов, технично выпроваживая санитарку из палаты. Потом ласково глянул на жену и заявил: — Прояви характер, Александра, съешь все.

— Я не могу, Сережа-а, — взмолилась она. — Устала очень. Сил нет.

— Разговоры, — хмыкнул Кирсанов и, вынув из кармана джинсов связку ключей, принялся отцеплять брелок. Потом достал оттуда небольшой нож с узким лезвием и быстро нарезал бутерброд поперек. Получилось штук пять маленьких тонких кусочков. — Так, мадам, — пробурчал строго. — Пьем чай и закусываем бутером. За меня, за Алексея…

Санька внимательно глянула на белую чашечку и не решилась дотронуться до нее, боясь перевернуть.

— Сама пить сможешь? — настороженно поинтересовался Кирсанов и тут же предостерег: — Подожди, я помогу.

Как заправская сиделка, быстро понажимал кнопки сбоку кровати, и когда изголовье приподнялось, аккуратно поднес чашку к Санькиным губам.

— По глоточку, Санечка, по кусочку, — словно малышке, объяснил он. — Скоро силы прибавятся, — как старый дед, бубнил муж, и от этого речитатива становилось легче, будто микро-частички Кирсановской мощи передались ей. И пока Санька завороженно внимала мужу, он быстро вложил ей в рот маленький кусочек хлеба с маслом.

— Жуй, жуй, глотай, — пробурчал ласково и, быстро очистив яйцо, разрезал его на четыре части.

А к концу незамысловатого обеда в палату зашла медсестра ставить капельницы.

— Что тут происходит? — охнула она. — Зачем вы накормили больную?

— За столом, — пробурчал недовольный Кирсанов и обронил раздраженно: — Вместо того, чтобы помощь оказывать, вы ходите неизвестно где и скандалы тут устраиваете…