Личный досмотр

Надя вернулась с работы усталая и издерганная. «Провались совсем эта жизнь, — с раздражением думала она, — никаких нервов на нее не хватит». Скинув пальто, она прошла в комнату и опустилась на кушетку. Некоторое время Надя сидела на самом краешке, сгорбившись, зажав ладони между колен, не в силах ни лечь, ни встать и разогреть обед. На красивом лице ее вдруг явственно проступили морщинки, под глазами и в уголках рта.

Сегодня у Нади был трудный день. Единственная постоянная ее клиентка, одно время работавшая администратором гостиницы, прибежала в слезах и сказала, что больше она покупать у Нади «частным образом» ничего не будет. Обо всем узнал муж и такое ей наговорил, что она не спала всю ночь. Как будто она собиралась позорить семью, позорить Брест! Но если, муж так считает, то она не будет. Нет, нет! Она, дура, его почему-то любит. И опять пошли слезы.

Надя вздохнула. А кого любит она? И кто ее любит? Да, единственный человек, который любил ее по-настоящему, это был Платон, ее муж, которого она прогнала еще тогда, в Москве. Она считала его слизняком, он не помогал ей добывать деньги, просто не умел и… и не хотел. Собственно говоря, почему он слизняк? Вот не хотел и не помогал, и она ничего не могла с ним поделать. И потом, когда ее арестовали, он все рассказал, что знал. А ведь любил ее. Значит, не просто ему это было. Эх, Платоша, Платоша, где-то ты сейчас, с кем?..

А вот она по-прежнему одна, ее никто не ждет дома.

Надя снова вздохнула и, потянувшись, встала. Надо было все-таки поесть.

В этот момент в передней раздался звонок. Надя насторожилась. Кто бы это мог быть? Сейчас она никого не ждала. А вечером должен был прийти Семен. Но это вечером…

В передней снова прозвенел звонок.

Сейчас, сейчас… Надя почувствовала внезапный холодок в груди. О, господи! Сколько нервов стоят такие звонки, будь они неладны!

Надя подошла к двери и прислушалась. За дверью кто-то негромко кашлянул, переступил с ноги на ногу, проворчал что-то. Кажется, это была женщина.

Решившись, Надя щелкнула замками, и дверь открылась. На пороге стояла Полина Борисовна Клепикова, маленькая, сутулая, вся в черном.

— Ты что, милая, оглохла? — проворчала она. — Али мужика прячешь?

— Что вы говорите, Полина Борисовна! — досадливо ответила Надя, уже сердясь на себя за испуг.

Клепикова прошла в комнату, подозрительно огляделась, потом скромненько села в самом углу, расправив складки на коленях.

— А я уж думаю, не заболела ли, — равнодушным тоном сказала она. — Признаков не подаешь.

— Нету их, признаков, вот и не подаю.

— Али случилось что? — Клепикова бросила на Надю остренький взгляд.

Надя в это время накрывала на стол, вынимала посуду из буфета.

— Ничего не случилось. Пообедаете со мной?

— Можно и пообедать. Из Москвы-то что слышно?

— Ничего не слышно.

— Артур-то молчит?

— Молчит.

— И этот… как его?.. Евгений-то Иванович тоже молчит?

— Тоже молчит.

Клепикова некоторое время задумчиво жевала губами, следя, как суетится Надя, потом сказала:

— Евгений-то Иванович, говорят, будто письмо какое получил и с Артуром того, разошелся.

— Не слышала я про это, ничего не слышала, — резко, пожалуй даже слишком резко, ответила Надя.

Но очень уж неожиданным было известие Клепиковой. Откуда она знает про письмо? Значит, у нее есть какие-то связи с Засохо, или с Евгением Ивановичем, или с кем-то еще, о которых Надя ничего не знала. Выходит, и доверяют ей больше? Ох, и хитра же, оказывается, эта старая карга! Надя насторожилась и решила выведать побольше у своей гостьи.

— Что значит — разошлись? — обеспокоенно спросила она. — Нам-то с кем работать?

А про себя она подумала, что ни с кем она уже работать не хочет — устала, издергалась, и ничего в жизни ей сейчас, кажется, не нужно, только бы оставили ее в покое.

— А работать — с кем пожелаешь, — уклончиво ответила Клепикова. — С Артуром, допустим.

— Провались он, твой Артур! — воскликнула Надя, не в силах скрыть своей злости. — Знать его не хочу, не только что…

Клепикова с любопытством посмотрела на нее.

— Ты, милая, очумела, что ли?

— Очумеешь тут!

— Да чего ты на Артура-то собачишься? Что он тебе сделал?

— Полина Борисовна! Да если бы вы… Да он в грош нас не ставит, пешки мы для него, прислуга. Вот… Ну, скажите, Полина Борисовна, — Надя вдруг остановилась с тарелками в руках перед Клепиковой, — скажите, вы хотите войны?

— Ты что, милая, сдурела? Не дай бог.

— Вот видите! А ему все равно! Он на деньги свои проклятые надеется! Он думает, если всем будет плохо, то ему, жабе, все равно будет хорошо!

Надю всю трясло от ненависти.

— Ну, уж это ты порешь невесть что, — покачала головой Клепикова.