Личное дело соблазнительницы

— А мне, значит, объяснять не надо?! Нормально! Нормально ты придумала, Соловьева! Ты, может, очередное убийство задумала, а я поспособствую… — она тут же умолкла, поняв, что сморозила. Потом на той же обиженной ноте продолжила: — Наташа то, Наташа се, а объясняться никто не желает. Вон и Юрка тоже… Зачем тебе знать все это, а? Если не скажешь, ни за что узнавать не буду.

— Я говорить не стану, я тебя с собой возьму, — вдруг решила Алиса, очень живенько представив себе долгое и нудное объяснение с Натальей по телефону. — Узнавай все и приезжай ко мне. Жду!

И она взяла и отключилась, лишив Наталью всяческих отступных. Почему-то Алиса была уверена, что та в скором времени прибудет с полным перечнем запрашиваемых сведений. Любопытство ее приведет…

Наталья приехала через час.

Вошла в квартиру, тут же принявшись вертеть любопытным носом по разным сторонам. Пощупала портьеры, попрыгала на манер Вешенкова на диванных пружинах, пощелкала пультом телевизора и заглянула в кухонные шкафчики.

— Не густо, — констатировала Наталья, захлопнув Алисин холодильник. — Сразу видно, одна живешь. Тортик, правда, откуда-то…

— Юрка принес, — ответила Алиса, решив больше не щадить любопытную мадам. Список всей нужной информации уже покоился в кармане ее джинсов. — И розы, и тортик.

— Это… это по какому такому случаю?! — Лицо Натальи сделалось совершенно белым, яркими оставались лишь конопушки да вымазанный алой помадой рот.

— По случаю того, что настойчиво тащил меня в загс.

Алиса проверила содержимое своей сумочки. Кошелек, телефон, ключи — все на месте. И нагнулась, чтобы зашнуровать кроссовки, но тут же была вынуждена прервать свое занятие.

Тонко пискнув и зажав густо накрашенный рот ладонью, Наталья привалилась к стене и медленно осела.

— Ну, ты чего так воспринимаешь все близко к сердцу, Наташка? — прикрикнула Алиса. — Не пошла я с ним никуда, не пошла! Ни в загс, ни куда-нибудь еще!

Та слабо всхлипнула, оторвала руку ото рта и недоуменно уставилась на ладонь, перепачканную помадой. Потом вытащила из сумочки носовой платок и принялась вытирать им руку, а потом и губы. Не забывая, правда, при этом судорожно и горестно всхлипывать.

И пожалеть бы ее, да очень уж не хотелось. Сама, в конце концов, виновата.

— А тебе он что успел наобещать? — решила на всякий случай уточнить Алиса. — Тоже замуж звал?

— Не звал, но… Но я надеялась, Лиса! Так надеялась!.. — Наташка подняла на Алису несчастные глаза, полные слез. — Это вам, красивым, везет! Вам все и всегда. Богатых мужей, красивых женихов. А тут… Тут все и всегда мимо, понимаешь?

— Понимаю, — поддакнула Алиса, моментально вспомнив Антона. — У меня, невзирая ни на что, тоже все как-то мимо получилось, Наташ. То ли глупость, то ли гордость, то ли предубеждение сыграли со мной злую шутку, но я ведь тоже до сих пор одна.

— А как же Юрик?

— А что Юрик?

— Он же тебя в загс звал, причем настойчиво.

— Вот именно!!! — оживилась Алиса и зашнуровала наконец кроссовки.

— Что — именно?

— Что настойчиво! Чрезмерно настойчиво! Это глупо, согласись. Глупо, непонятно и настораживает. Понимаешь? — Алиса встала, поправила перед зеркалом волосы и, повесив сумку на плечо, позвала: — Идем, что ли…

— Я все равно ничего не понимаю. — Наталья семенила следом за ней, тупо глядя себе под ноги, без конца пожимая плечами и приговаривая: — Не зовут замуж — плохо. Зовут — опять плохо. Не так зовут, получается… Не понимаю!..

Первым местом, куда они отправились, выйдя на улицу, была нотариальная контора неподалеку.

Это место было очень хорошо известно Алисе. Именно в этой конторе хранилось письмо ее бабки Тамары, которое девушка могла получить, только выйдя замуж.

Старенькое неприметное одноэтажное здание глубоко во дворах. Не будь по всему пути указателей, ни за что и никогда бы его не отыскать.

Маленькие оконца-бойницы, занавешенные старомодным тюлем. Выщербленные бетонные ступеньки, скрипучая старинная дверь.

— Ну и шарага! — невольно воскликнула Наталья. — И наш Юрик здесь трудился?! Понять несложно, почему он отсюда слинял.

Как оказалось, слинял их Юрик из нотариальной конторы совершенно по другой причине.

— Я прямо не знаю, как быть! — обескураженно воскликнул старенький нотариус, с интересом поглядывая в сторону Алисы. — Вроде бы и рассказывать неэтично, а с другой стороны… С другой стороны, когда на кону человеческие судьбы…

— Именно! Именно, дорогой вы наш Иосиф Борисович! — воскликнула Алиса едва не со слезами.

Ей почти час пришлось уламывать этого старика раскрыть им тайну Юриного увольнения. Тот был непреклонен и целых шестьдесят минут твердил об одном и том же, что он не может, что не имеет права, что это непорядочно и, что будь на его месте молодые сотрудники, они, может быть, еще и рассказали бы, а он…

— И не просите! И не уговаривайте!

Уговорили. И уговорил не кто-нибудь, а Наталья, все это время с кислой миной молчаливо наблюдавшая за переговорами.