Лич

— Экономика — хозяйственная деятельность общества, а еще наука, описывающая эту деятельность, то есть создание, распределение различных ресурсов. Людей, зерно, металлы. На самом деле определение намного объемнее, но для лучшего понимания я его упростил.

— Я понял твою мысль, владыка. Даже несмотря на потерю воспоминаний, ты по-прежнему мудр.

— Избавь меня от лести, Умулькутли, — Кирилл обвел взглядом присутствующих в комнате личей. — И вы все запомните: не знаю как раньше было, теперь я не потерплю от вас никакого подхалимства. Говорите четко и по сути.

— Мы поняли тебя, владыка.

— Хорошо, тогда скажи, как, по-твоему, обстоят дела в царстве? Насколько велики урожаи? Спокойно ли на наших границах? Не назревает ли очередной мятеж в Мецтле или Тишкуане?

— Мой царь… — замялся первый советник. — Как ты знаешь, перед странствием ты сделал своим наместником Чинальпоку. Он не оправдал возложенных на него ожиданий…

— Я задал вполне конкретный вопрос, Умулькутли, — твердо произнес Кирилл. Он начинал входить во вкус, власть так пьянит, вон как сжался первый советник. Перед тем, как предпринимать какие-то серьезные шаги, новоявленный лич хотел сперва вникнуть в дела царства, ознакомиться с разными точками зрения. Наверное, так и поступают грамотные правители. — И жду конкретного ответа.

— Дела в стране обстоят хуже, чем когда-либо за последнее столетие. Народ, особенно в Мецтле крайне возмущен установленными Чинальпокой налогами, притом из-за засух урожай в последний год получился плохим. Мы выплатим дань ромейцам, но люди будут голодать. Новый бунт неизбежен. Я обязан сообщить, что наместник очень хорошо наживается на собираемых налогах, почти треть отдаваемого маиса, льна он забирает себе. Южным границам не уделяется должного внимания, участились набеги ванаров, наместник ничего с этим за пять лет так и не сделал. Гоблины и фавны осмелели настолько, что совершают нападения даже на больших дорогах, несколько деревень на севере вырезаны под корень.

— Мы в жопе?

— Очень точное сравнение.

— Да уж, — Кирилл хрустнул иссохшими пальцами. — Кому-то точно придется за это ответить.

— Прикажете привести Чинальпоку сюда?

— Успеем. Он никуда не денется. Ответь, Умулькутли, почему никто за двадцать девять лет не сместил верховного жреца с поста наместника Ацтлана?

— Мы не смели пойти против твоей воли, владыка, — оправдался первый советник. — Вы совершенно ясно сказали, что Чинальпока будет править царством в ваше отсутствие. Я мог бы занять его место лишь в случае смерти наместника от естественных причин. Никто ведь не знал, сколько продлится странствие, десять, двадцать или сто лет.

— Я одного не пойму. Зачем мне потребовалось делать временным царем неопытного юнца?

— Как ты однажды выразился, владыка, Ацтлан не должен превратиться в царство трупов, живой лучше понимает живых. Будучи юношей Чинальпока подавал большие надежды, ты считал, что он достаточно умен и проницателен для роли наместника, — объяснил первый советник. — Однако власть его развратила, жадность затмила все имевшиеся достоинства. Чинальпока злоупотреблял своим положением, связанные клятвами, мы ничего не могли сделать. Лишь уменьшить нанесенный ущерб.

Кирилл услышал достаточно.

— Ведите его сюда.

Примерно через полтора часа немертвые воины-ягуры в сопровождении двух личей притащили верховного жреца. Сидевший в позе лотоса на циновке Кирилл обратил внимание на порванную тогу и рассеченную скулу.

— Он пытался сбежать, вырывался, — отчитались живые мертвецы. — Пришлось усмирять.

— Хорошо. А ты, мой проворовавшийся друг, присядь. Нам есть, о чем поговорить.

Чинальпока бросился к Кириллу и начал целовать ноги.

— Молю, владыка, пощади! — как-то наигранно и неубедительно умолял бывший наместник. — Злые духи смутили мой разум! Я готов искупить вину.

— Не, — Лопатин брезгливо оттолкнул аборигена от себя. — Не верю.

— Сделаю что угодно.

— Тебе доверено было управлять целым царством, двумя миллионами живых людей.

— Я…

— Ты бы вызывал у меня меньше презрения, если б не бросился целовать пятки и сразу признал вину.

Чинальпока сделал виноватое выражение лица, опустил взгляд.

— Признаю.

— Что именно?

— Из-за меня крестьяне скоро начнут голодать, я больше уделял время пирам и плотским утехам, чем государственным делам. Но замечу, претензий к нам стороны ромейцев нет, дань всегда уплачивается вовремя. Лучше уж пусть народ немного недоест, чем сгорит в драконьем пламени.

— Воровал ты тоже немало.

— Мы все несовершенны, — философски заметил Чинальпока. — На моем месте никто бы не удержался от возможности слегка поправить свое положение.

— Слегка? Да ты обдирал крестьян до последнего зерна.

— Мог бы обдирать больше.

— Так или иначе, наказания тебе не избежать, — Кирилл посмотрел на личей. — Как бы вы с ним на моем месте поступили?

— Мы не смеем предположить, владыка. Только ты имеешь право вершить суд над наместником.

— Вы настолько глупы, что не имеете своего мнения? Мне такие дураки не нужны.

— Вырезать сердце на алтаре, — выпалил первый лич. — А потом заставить съесть.