Лям и Петрик

Лям не отходил от землянки. Но он не столько помогал Петрику работать, сколько развлекал его рассказами про Кета: говорил все о нем да о нем и про то, как печально все кончилось для Кета:

— Вдруг ни с того ни с сего у Йоси Либерса загорелся хлев. А там стояла корова. Она испугалась, уперлась, не хотела выходить. И только после того, как ей завязали глаза и крикнули что-то в ухо, она дала себя вывести.

Пока Кет был здесь, Гайзоктер не выходил из дому. И все же люди считают, что именно он поджег хлев в отместку за то, что Йося Либерс содержит Кета. Ночью слышны были чьи-то вопли и душераздирающие стоны, но никто не отважился выйти узнать, в чем дело. А под утро на улице нашли изуродованного Кета. Сначала думали, что он убит, однако он еще дышал. Его внесли в ближайший дом и привели в чувство. Он ни за что не хотел открыть, кто избил его: отец или Либерс. Да, не зря, видно, раввин предупреждал, что Бог покарает Либерса за то, что тот привез в местечко байстрюка.

Вот когда Лям как следует узнал Кета! Он завидовал ему: и тому, что у Кета голова и ноги обмотаны полотенцами, и тому, что Кет каким-то таинственным образом связан с Гайзоктером. Бабушка, отправляясь в Балту к родственнице, взяла с собой Кета и отвезла его к матери, которая замужем за музыкантом. Лям никак не мог объяснить Петрику, что такое «байстрюк», да и сам он не мог понять, в чем тут загвоздка и кто кому доводится «байстрюком».

Не стало Кета, но явился Петрик. Лям повел его к Сале на заезжий двор. Саля собрала соседских ребят и стала с ними в заброшенном сарае играть в солдатики. Тут же в сарае стоял жеребенок, которого Береле-кряква купил на ярмарке за пятиалтынный.

Береле часто покупал жеребенка, набивал ему утробу отрубями, чтобы тот поскорей вырастал и становился крепким коньком. Но жеребенку хотелось материнского молока. Постоит такой лошонок день-другой и протянет ноги. Береле волочил его за хвост через все местечко на околицу, к ямам, и там свежевал. Он никогда не возражал, если ребята, бывало, увяжутся следом, а там и шкуру помогут снять. Вот и теперь стоявший в сарае жеребенок выплюнул отруби, которыми Береле тщетно пытался набить его нежную матовую пасть; он желал только кобыльего молока. Саля ухватила его за хвост и с помощью ребят вскарабкалась на него.

— Ребята, — закричала она, — ешьте лук! Ешьте его до субботнего вечера! Набирайтесь жару! Будем бить гайзоктерского свиненка! И Переле Йоси Либерса тоже будем бить.

С тех пор как увезли Кета, ребята всячески мстят за него. Саля придумала: в субботу вечером всем выйти на проспект и заняться разными проделками. И вот пошли. Саля впереди, Лям и все прочие — за ней. Они шли по главной улице — от Высокой горы до моста — и потихоньку плевали прохожим на платье; выбирали самые лучшие платья, самые красивые.

Днем Саля наткнулась на Переле, дочь Либерса. Переле шла с полным кувшином молока. Саля подбежала к ней:

— Ну-ка, поставь молоко, сейчас я тебе всыплю!

Пришлось бедной Переле поставить молоко. Саля принялась дубасить ее кулаками.

— На, получай гостинцы за Кета! — кричала она хриплым голосом. А платок при каждом ударе сползал ей на глаза.

Однажды вечерком они всей ватагой поймали гайзоктерского малыша. Саля сбегала за сарай и через минутку вернулась с бутылкой мутной теплой бурды. Она стала совать бутылку в рот малышу.

— Пей, пей, мальчик! — приговаривала она, тыча бутылкой в рот малышу. — Это твой братишка Кет прислал тебе пива из Балты. Пей! — Мутная жидкость выплескивалась из бутылки.

Потом произошло важное событие: Лям подрался с Петриком. Они старались бить друг друга по голове, но били все мимо. Драка разгорелась внезапно — из-за ручейка, который бежал от Ляминого дома к землянке Петрика и размывал там ступеньки.

Петрик запрудил его, и вода побежала обратно, к дому Ляма. Лям схватил заступ и еще глубже прорыл канавку. Петрик снова запрудил ее. Лям срыл преграду. Началась драка. Тут явилась Саля, она потуже стянула платок на голове, провела всей рукой под носом и ринулась в бой. Она раздавала тумаки направо и налево. Потом разняла мальчишек и перевела дух:

— Возьмите заступы, отведем ручеек в другую сторону!

Надувшиеся Лям и Петрик взялись за работу. С той поры ручеек никому не мешает. О том, что произошло, никто и не заикается, хоть оба они уверены, что драка была смертельной и кровь лилась рекой.

Как-то компании пришлось сразиться и с мальчишками из Лишнева. Все началось с приезда каких-то незнакомых мужчин. В руках у них были диковинные машинки, а на фуражках кокарды. Они остановились у Сали на заезжем дворе. Эти люди с машинками сказали, что они приехали разведать гору на той стороне Буга. Гора эта, говорят, богата железом, оно растет там, что ли. Местечко заволновалось. Старожилы припомнили, что барин Лукьянов разбогател именно с той поры, как однажды во время пахоты (он тогда был еще бедняком) нашел на своей полоске клад; а его надел был как раз у той горы, где растет железо.