Лезвие страха

За столом из полированного камня сидел молодой, изыскано одетый мужчина. Он сидел неподвижно, уперев подбородок в сплетенные пальцы рук и не мигая смотрел на ровное пламя оплывающей свечи. Напротив стола, под большим, во всю стену окном, на низкой лежал кровати лежал старик. За окном сгущались осенние сумерки.

Со стороны могло бы показаться, что старик, укутанный в бессчетное количество пледов, давно мертв, не было слышно даже дыхания, его бледное, морщинистое лицо оставалось совершенно неподвижным, словно смерть уже коснулась его, превратив в восковую маску. Но старик спал.

В полной тишине мужчина за столом продолжал неотрывно смотреть на пламя. Прошло еще немного времени. Свеча оплыла, черный узелок фитилька мигнул синим язычком и утонул в лужице расплавленного воска. В темноте раздался скрипучий голос:

— Я ждал тебя, мой мальчик. Я ждал тебя именно сегодня. Ты всегда умел выбирать правильный момент, а ведь именно сегодня… — старик замолчал.

Мужчина щелкнул огнивом. Во все стороны прыснули яркие искры.

— Не надо света, барон… Мои глаза очень устали.

Мужчина пожал плечами, подошел к кровати и присел на низенькую скамеечку у самого изголовья.

— Что произойдет сегодня, граф?

— Сегодня? — Старик завозился в темноте. — Ты прекрасно знаешь, что произойдет, Джемиус. Сегодня я умру. Это важно, не так ли? Именно этот день ты выбрал для последнего визита. Наверное, ты решил облегчить мои страдания и не приходил раньше, ибо боюсь, что то, о чем ты собираешься мне рассказать превратило бы мои последние дни в тягчайшую муку. А быть может, я не прав? И ты пришел, только для того, чтобы проведать древнего старца? Проводить меня к ногам господа нашего Иллара, побыть со мною в последние мгновенья? Хотя, вряд ли. Ты слишком циничен для подобных поступков.

Джемиус протянул руку и погладил старика по колючей щеке.

— Наш мир просто создан для циников. К сожалению, граф, мы так и не стали близкими друзьями. Наше искусство, искусство политики, сжигало без остатка все присущие человеку чувства. Слишком много нам доводилось пропускать через себя, перемалывать в собственных мозгах страх, боль и ненависть тысяч других несчастных. Но для меня вы всегда были учителем, я остаюсь преданным учеником.

— Мне так никогда не казалось, Джемиус… Никогда. Я всегда видел в тебе что-то иное, чуждую нашему миру силу. Ты вырезал по людям и по времени одному тебе известные символы и умел их читать. Ты двигался вперед, словно кто-то уже заранее разложил приметные ориентиры. Я пользовался интуицией и памятью, ты же все знал наверняка, был вездесущ и ты видел людей, так как не мог видеть их я. Это мне нужно было учится у тебя, и тогда, возможно, я избежал бы многих ошибок. Когда ты пришел ко мне на службу, совсем юный, с горящим взором, готовый к необычным свершениям, я увидел в тебе себя. Но потом… Потом я понял, что ты перерос эту Империю. Перерос наши мелкие дрязги, и я позволил тебе идти дальше, делать то, чего я никогда не понимал. Иногда, я просто боялся тебя, мой юный барон. Ты пришел из непонятного прошлого и уходишь в странное будущее, опередив эпоху. А я так ничего и не узнал о тебе.

Джемиус молча улыбнулся в темноте, прикрыл глаза и тихо заговорил:

— Есть много путей, но все они имеют одно начало, и пожалуй, заканчиваются одинаково. Так думают многие. Одна эпоха сменяет другую, люди движутся из начала в конец, не меняясь уже две тысячи лет. Мы движемся по этому туннелю, не оставляя на его гладких стенах заметного следа, лишь едва видимые заусеницы. Мы движемся и видим впереди свои собственные спины. В нашей истории только бессмысленные войны и кровь, и ничего более. Мы ходим по дорогам, которые проложили нелюди, живем в их замках и сражаемся оружием, выкованным по их рецептам. Кто-то привел нас в этот мир на все готовое и мы живем на этом готовом, и, возможно, так и будем жить далее. Нас лишили будущего, взамен оставив лишь ненависть. Проклятие Дерем. Нам не надо было приходить в этот мир. Древние наши предки должны были завершить весь цикл и смирится с участью. А теперь… Мы уничтожаем друг друга в войнах, берем измором целые страны, сжигаем на кострах всех тех, кто способен видеть дальше собственного носа. Это неспроста, граф. Это чья-то воля не дает нам двигаться дальше, водит нас по замкнутому кругу. Наверное, пришла пора, граф, и я расскажу свою историю. Возможно, именно сейчас эта история прозвучит нелепо и не к месту, но именно сегодня последний день, когда я могу ее рассказать. Завтра все изменится.

Он устало потер виски и уставился в темноту. Старик вздохнул и прохрипел:

— История… Надеюсь, это будет занимательно. Продолжай, Джемиус.