Девушка вздрогнула, сделала какое-то незаметное движение, и в руках у нее появился длинный тонкий клинок. Москит что-то глухо прошипел и положил правую руку на эфес меча.
Аттон, словно выражая недоумение, пожал плечами, при этом высвобождая крепления лезвий.
Девушка медленно опустила клинок и глядя на забринца, спросила:
– Что это человек хочет от Джемиуса?
Москит, не убирая руки с меча, недовольно пробурчал:
– Наш барон обманул этого человека, Таэль, и по видимому именно сейчас господин Птица-Лезвие решил свести счеты… Но ведь мы не дадим ему совершить злодеяние, не так ли?
– Так это он должен открыть Дверь?
Москит посмотрел на Аттона и кивнул. Эльфийка оценивающе посмотрела на Аттона.
– Это все усложняет. Этот человек очень опасен. Думаю, что он оказался здесь вовсе не по воле случая…
– Пожалуй, я соглашусь с тобою. Барон считает, что Сорлей обладает прямо-таки мистической способностью, оказываться там, где его менее всего ждут. Но, мы можем все решить, Таэль… Как прежде, вместе. Ты должна пообещать мне, что не уйдешь, девочка…
Эльфийка отрицательно покачала головой. Аттон вдруг подумал, о том, что стал свидетелем необыкновенно важного события, которое непосредственно касается его жизни, его страхов и внутренних мучений. Он сделал шаг вперед и заметил, как напряглась рука Москита, сжимающая рукоять меча.
– Я многого не понимаю из того, что происходит здесь, но мне ясно одно – вы знаете обо мне гораздо больше, чем я сам, и судя по вашим лицам, это знание просто-таки обязывает меня немедленно умертвить. Помимо этого, я понял, что кроме моей смерти, девушка хочет покинуть этот дом, а господин Москит пытается этого не допустить, и все это опять же как-то связано с бароном Джемиусом, тайной моей жизни и возможно еще с чем-то, чего я до конца не понимаю? Я ничего не упустил?
Москит смахнул левой рукой с лица мокрые седоватые пряди и рассмеялся.
– Все верно, Птица-Лезвие. Крошка Таэль вдруг решила изменить этот мир по-своему, и почему-то считает, что ей это удастся. У нее на дороге стою я, старый заплесневелый дурак, который считает клятву, данную когда-то превыше судеб всего этого трижды проклятого мира. А теперь, у нее на дороге оказался и ты, то ли человек, то ли кукла, то ли несостоявшийся демон, отмычка, инструмент, который должен повернуть время вспять… И ты угрожаешь ей одним лишь фактом своего существования, как впрочем и мне. Веселая компания для такой дождливой ночи, не правда ли? – Москит выхватил меч, левая рука его скользнула к голенищу. Блеснуло тонкое лезвие кинжала.
Аттон, поглядывая на противников, медленно вытащил из-за спины меч. Эльфийка взмахнула клинком и глядя на забринца произнесла:
– Не делай этого, Патта… Умоляю тебя.
Москит встряхнул головой и с грустью в голосе ответил:
– Он стоит сейчас у окна и смотрит на нас. И по его щекам текут слезы… Вернись домой, девочка, я прошу тебя…
– Нет, Патта. Но я все равно люблю тебя…
– И я тебя…
Аттон резко разжал кулак и из рукава плаща ему в ладонь скользнуло тяжелое плоское лезвие. Он на мгновенье посмотрел в небо и заметил, как капли дождя замедляют свое падение.
Голубая молния начала свой путь из косматой тучи к земле и замерла на полпути, осветив их сосредоточенные лица призрачным светом.
Время на мгновение остановило свой бег.
Перед его глазами неподвижно замерла большая, чуть искрящаяся капля небесной влаги.
Молния погасла, и все сразу пришло в движение.
Он увидел, как Москит с непостижимой скоростью устремился вперед, и метнув лезвие в забринца, рванулся в сторону, парировал выпад эльфийского клинка, и сразу ответил с полуоборота, целясь в шею, но девушка уже сместилась левее, а с правой стороны в него летел кинжал. Аттон выгнулся назад, и острое лезвие пронеслось прямо перед его глазами, и он тут же, переместив вес на левую ногу, достал в длинном выпаде ускользающую тень в черных одеждах. Почувствовав, как кончик меча проникает в мягкую плоть, он развернулся и рубанул сверху по незащищенному плечу Москита, краем глаза заметив, как клинок забринца скользит по животу Таэль. Когда он ощутил, что под лезвием меча хрустнули кости, раскатисто грянул гром.
Аттон вытащил меч и сделал шаг назад. Москит стоял на коленях, сжимая окровавленными пальцами тонкое лезвие меча. Эльфийский клинок пронзал его насквозь чуть ниже правой ключицы, и упираясь острием в мокрую траву не давал телу упасть. Из разрубленного плеча хлестала темная кровь. Но забринец был еще жив. Уставившись невидящими глазами в небо, он хрипел и сплевывал кровь. Аттон повернулся и посмотрел на девушку. Тихо постанывая, она лежала на боку и прижимала ладони к широкой ране на животе. Он нагнулся, кое-как вытер меч о траву, а затем подошел ближе.
Эльфийка не мигая смотрела на него огромными широко раскрытыми глазами. Ее волосы утратили цвет, стали пепельно-серыми. Аттон опустился перед ней на колени и проговорил: