Вокруг каравана шел бой. Бантуйцы сражались молча, сражались отчаянно и умело не смотря на очевидно превосходство противника в живой силе. На них со всех сторон наседали усатые аведжийцы, и не разбойники, а солдаты в одинаковых кожаных доспехах вооруженные копьями и дорогими мечами хорошей стали. Аттон видел, что воинское искусство на стороне караванщиков, они без труда справлялись с неуклюжими солдатами, но аведжийцы продолжали наступать и теснить бантуйцев к обозам, оставляя все меньше и меньше простора для маневра. Наконец, Аттон кончиками пальцев почувствовал легкое дрожание и приложил ухо к земле. Приближалась кавалерия, с десяток всадников на лошадях. Аттон перебрался поближе к месту сражения, стараясь, чтобы его не заметили. Ожидать от нападавших сочувствия не приходилось, он справедливо предполагал, что как только аведжийцы покончат с караванщиками, они спокойно прирежут и пленных каторжников. Он осторожно выглянул из-за колеса и увидел, как первые всадники ворвались в сражение и в сторону тотчас полетела отрубленная голова. Караванщики, наконец осознав, что в этом бою им суждено погибнуть бросались на врага с удвоенной яростью. Аттон переполз под следящую телегу, заметив краем глаза, что из сражения на четвереньках выбрался и устремился в сторону леса тот самых хромой толстяк. Аттон хмыкнул про себя и пополз дальше. Наконец, он увидел, то что хотел. У крайней телеги, гарцевал на лошади усатый бритый наголо аведжиец с жабьим лицом. Аведжиец командовал нападавшими, он беспорядочно размахивал руками и выкрикивал бессвязные команды. Аттон выбрался из-под телеги и улучшив момент одним рывком оказался у лошади. Аведжиец, выпучив темные бессмысленные глаза, потянулся за мечом, но Аттон мощным рывком стянул его на землю и с силой опустил тяжелый ботинок прямо на выкрикивающий проклятия рот. Затем он вскочил на лошадь и огляделся. В его сторону никто не смотрел. Несколько всадников топтались у телег, пешие мечники пытались организовать нападение, но караванщики, хоть и потеряв изрядно своих товарищей, продолжали яростно обороняться. У повозок уже лежало не один десяток окровавленных трупов в коричневых кожаных доспехах.
Аттон развел руки насколько позволяла цепь определив для себя возможность ведения боя, затем вытащил тяжелый длинный меч и тронул поводья.
"Ладно, мастер-башар… Пожалуй, я дам вам шанс…"
Он взмахнул мечом, пробуя его на весу, и направил коня прямо в гущу боя.
Глава 45
– Сейчас раннее утро или поздний вечер, Ваше Величество?
Фердинанд смотрел в узкое окно, вырубленное в толстой стене… За окном царила серая мгла.
– Утро, герцог. – Конрад жестом отправил охрану, присел в специально приготовленное для высоких гостей кресло и посмотрел на аведжийца. Правителя империя отделяла от пленного герцога сплошная решетка.
– Утро… Я потерял счет времени, Ваше величество, и для меня это слово имеет уже совершенно другой смысл, нежели для вас. Утро для меня – это время когда, какой-нибудь из ваших солдат просунет под дверь поднос со скудным завтраком.
– Вы не жаловались прежде на пищу, герцог.
– А я и не жалуюсь, Ваше Величество. Я привык ограничивать себя во многом, особенно если это касается моих, скажем так, телесных потребностей. Ваша библиотека в избытке снабжала меня книгами и бумагой, и этого мне вполне хватало для комфортного пребывания в тюрьме. Мне не хватало общества умных людей для бесед, но с этим я вполне смирился.
– Могу сказать, что пребывание в заключении совсем не отразилось на вашей манере вести беседу, герцог. Впрочем, я позволю себе направить наш разговор в русло обсуждения предстоящих событий. А именно суда, для которого в Вивлене в ближайшее время соберутся главы Великих Домов Лаоры. Все будет соответствовать Маэннской Конвенции, герцог.
– Не сомневаюсь, Ваше Величество. – Фердинанд, наконец, отвернулся от окна, прошел через камеру и присел напротив решетки. – И еще… Я хочу поблагодарить вас за эту маленькую услугу…
– Что вы имеете в виду?
Фердинанд белоснежно улыбнулся и обвел руками помещение.
– Вы могли бы спуститься для беседы ко мне в подземелья, но вместо этого, проявили столь свойственное Атегаттам благородство, и дали мне возможность подышать свежим воздухом. Это многое для меня значит, поверьте…
Конрад смотрел на аведжийца и удивлялся про себя. Длительное заключение нисколько не изменило Фердинанда. Герцог выглядел сейчас так же, как и во время их последней беседы в замке Барга. Фердинанд был опрятен, его отросшие волосы и борода были ухожены, а движения остались такими же плавными. Из донесений внутренней службы Император знал, что герцог все свое время проводит за чтением, почти не вставая с нар. Но сейчас, Фердинанд выглядел как человек только принявший ванну и сытно пообедавший после долгой пешей прогулки окрестностями.
Они некоторое время пристально смотрели друг другу в глаза, затем Фердинанд мягко улыбнулся и проговорил: