Лезвие страха

Хромой, хмуря обезображенное жуткими шрамами лицо, молча покачал головой и направился в сторону гавани. Однако, пройдя несколько шагов, он остановился, задумчиво потеребил тяжелую изумрудную серьгу в ухе и вернулся к воротам. Покосившись единственным мутным глазом на дворец собраний, он жестом подозвал охранника и прохрипел:

– Когда торговый мастер Хайок закончит беседу с консулом, сообщи ему, что помощник мастера Иени направился в гавань готовить судно к отплытию. Пусть торговый мастер отдохнет после дороги, я все сделаю сам…

Не дожидаясь ответа он повернулся, поправил за поясом большой торговый жезл, и похромал вниз по улице, туда, где среди зелени деревьев синел залив.

Доковыляв до гавани хромой остановился у складов где разгружались мощные бортовые телеги, запряженные четверками волов. Некоторое время он молча наблюдал за тем, как копошатся в клетях с товаром оборванные грузчики из местных бонов. Затем он направился к мастеру погрузки, пожилому седовласому бантуйцу с длинным свитком в руках. Заметив приближающегося неуклюжей переваливающейся походкой хромого, бантуец почтительно склонил голову. Хромой остановился напротив, положил руки на жезл и вперил единственный мутный глаз прямо в переносицу бантуйцу.

– А вы не торопитесь с погрузкой, мастер… Эти грузы должны быть уложены на "Россе Мелинте" еще до первой службы! – сипло проквакал хромой, и указал на стоящую у пирса галеру. Бантуец заметно вздрогнул, поспешно отвел взгляд и пряча глаза хмуро ответил:

– Примите извинения за задержку, господин старший помощник торгового мастера… Однако, с приливом в порт вошла "Росса Магой" и господин торговый мастер Виктор Деллир забрал часть портовых бонов для разгрузки своего судна…

Хромой зло покосился на конец причала, где матросы увязывали черные паруса недавно прибывшей галеры и прохрипел:

– Мастер Хайок будет недоволен. "Росса Мелинта" должна быть готова к отплытию к вечернему приливу. Вместе с нами в путь отправится Великий Торговый Консул Дэйра Лета, так что поторопите этих недоносков, или мне придется собственноручно вписать пару строк в вашу реестровую страницу…

Бантуец поморгал испуганными глазами, затем свистнул в специальную дудку и показал своим помощникам четыре пальца. Хромой свирепо усмехнулся, глядя как рослые охранники щелкая бичами направились к грузчикам, еще раз осмотрел разложенные клети с мешками и узлами, и двинулся к мрачному серому зданию, где располагались апартаменты для старших чинов Великого Торгового Дома.

Вокруг кипела обычная портовая суета – мимо, подгоняемые криками и тычками охранников, тащили ящики оборванцы всех возрастов, вокруг, придерживая у пояса чернильницы суетливо сновали младшие клерки с трубками свитков подмышкой, у огромных бочек с маслом и вином поблескивая серьгами размахивали руками купцы и караванщики. Загорелые до черноты матросы с пяти галер под руководством грузных усатых палуб-мастеров растаскивали тяжелые плетеные погрузочные корзины, зачищали борта, подмазывали вонючей смолой щели, стучали деревянными молотками и орали во все горло бессмысленные матерные песни. Над всей этой суетой с дикими визгами носились целые тучи крылатых котов, возбужденные тяжелыми ароматами пряностей и неизменным всепроникающим рыбным духом.

У самого здания портовой управы хромому вдруг показалось, что кто-то позвал его по имени. Он замер, медленно повернулся и всмотрелся в разношерстную толпу на пирсах. У самого края причала, где лежали рулоны новой парусины, он заметил высокую черную фигуру в плаще. Мужчина, лицо которого ему показалось знакомым, стоял, скрестив на груди руки, и смотрел на него тяжелым взглядом. Хромой прошипел проклятие, потер пальцами веко и испуганно вздрогнул. На торце причала никакого не было. Лишь чуть поодаль двое матросов в кожаных безрукавках неспешно перебирали обрывки парусины.

Хромой в недоумении покачал головой и уже было повернулся, как снова услышал в толпе свое имя.

Свое настоящее имя. Имя, от которого он давно отказался. Имя, знакомое всем и каждому в этом городе. Имя, от которого кто-то до сих пор просыпается по ночам в холодном поту. И тут ему вновь показалось, что в толпе мелькнула фигура в длинном черном плаще.

– Дядя Иени!

Хромой вздрогнул и чуть не выронил свой тяжелый жезл. От рядов грузчиков, передававших друг другу тяжелые ящики, к нему быстрыми шагами направлялся чумазый мальчишка в рваной полотняной рубахе.

– Дядя Иени! Это я, Кумма!

Мальчишка приблизился и косясь на серьгу в ухе хромого, почтительно склонил голову и проговорил:

– Дядя Иени, это я, вы помните меня?

Хромой глянул поверх мальчишки в толпу и задумчиво кивнул. От толпы отделился охранник бантуец, и расправляя на ходу длинный тяжелый кнут, направился к ним. Хромой бегло оглядел мальчишку, заметил его нездоровую худобу, воспаленные от недосыпания глаза и шрамы от побоев и стараясь придать голосу мягкости проговорил:

– Я помню тебя, Кумма. Ты нашел меня в развалинах монастыря, а потом твоя семья выходила меня, когда я был присмерти. Кстати, как там поживает твой отец?