Читаем Левый полусладкий полностью

В Италии слово «мафия» ассоциативно связывается с сицилийской мафией. Но существует еще в Италии и неаполитанская мафия под названием «каморра», а также сардинская мафия, называющаяся «ндрангета».

<p>Таланты, полковники и кое-что еще…</p>

Мы живем в едином пространственно-временном континууме. Круто завернул, но это так. Ведь если вы возьмете стакан воды и войдете с ним в море, то где все это происходит — в море или в стакане? И вообще, когда я купаюсь в собственной ванне, то меня не покидает чувство, что я купаюсь в Мировом океане, и то правда, ибо вся вода на земле связана между собою реками, облаками, дождями, трубами, слезами. И действительно, в Мировом океане. Так и вся история помещается в одной человеческой голове, а значит, происходит она только-только вчера, только-только сегодня, только-только завтра.

На бытовом уровне мы все время пытаемся убежать от настигшего нас реального времени, но надо помнить, что все равно живем в едином… Как-то один мой приятель решил завязать с поддачей, жена его замучила. Он сказал ей: «Все, баста, прикончу эту партию, давай деньги, иду кодируюсь, и все, инаф…» Она, обрадованная, выделила ему из семейного бюджета сумму, и он пошел сдаваться гипнотизерам, или как их там… У второго же подъезда встретил кореша, который тут же расколол его на бутылку… В общем, к вечеру он пропил все, что было, не пришел ночевать… Утром позвонил домой. Там завопили: «Тебя что, убили, опять нажрался или что?!.» «Нет, — спокойно ответил он, — кодируюсь, это же процесс». — «А-а-а», — уже спокойно протянули там и положили трубку. А он, болезный, мыкался по огромному городу и думал: «Как же быть? Ведь пропил триста тысяч, не закодировался, ведь убьет же, падла, загрызет…» И вдруг от отчаяния и безысходности приходит гениальная по своей близости и простоте мысль: бросить пить самому, вот с этого момента, прийти домой и сказать: «Все, я закодировался и уже не пью, а уж насколько хватит, сказали врачи, дело магнетизма и внимательного отношения к вам вашей семьи». Так оно и было. Сообщение было воспринято семьей как-то приспущенно, но с достоинством.

Сколько он продержался, не помню, да это и неважно — я сам себя подвожу к мысли о том, что все, что было в прошлом, еще тепленькое, только что от губ, протянешь руку — и вот оно, все еще живо и не поросло мхом, и действительно — стакан воды в море или в океане с тонкой стеклянной перегородкой, а мой приятель неожиданно нашел решение неразрешимой задачи: как избежать тепловой смерти, придя к равновесию. Вот так и я недоумеваю, как это я пишу о прошлом, когда оно еще настоящее, хотя бывали действительно моменты, что мы жили не с пониманием, а с ощущением того, что живем в едином остановившемся времени.

Как-то мы с Аркадием Аркановым попали в настоящую пространственную дыру, и время действительно остановилось. Аркан (я буду его так называть для легкости и не из амикошонства, а потому, что так его называют все те, с кем он давно дружит) прилетел в Крым в начале февраля в мерзкую погоду юга от еще более мерзкой погоды столицы. Я его пригласил попить чаю на моей кухне, поболтаться по знакомым, поехать к морю, слегка попьянствовать и конечно же пофилософствовать. Это было время начала истории с «Метрополем», все голоса только и трубили, перечисляя участников, я же прикидывался валенком и деланно отвечал на провокационные вопросы: «Враждебные голоса не слушаю, он член Союза писателей, поэтому приходите завтра на литературный вечер». И залы были битком. Волна запрета только начала свое движение на юг и была где-то в районе Курска, и пока можно было действовать.

Перейти на страницу:

Похожие книги