Левый берег Дона

Я поднял голову от тарелки. Мужчина теперь стоял напротив нашего столика. Его покачивало из стороны в сторону. Он был не просто пьян, как мне показалось вначале. Он был мертвецки пьян.

- Что из того? - буркнул я.

- Сука! - сказал мужчина и подался вперед, явно намереваясь ударить меня по лицу.

Бросив недоеденный кусок мяса в тарелку, я вскочил. Так и есть - пьяный подошел к нам не для того, чтобы поздороваться...

В последний момент я успел нырнуть под его руку, и кулак пронесся у меня над головой. При этом я толкнул боком столик, и вазочка с цветами опрокинулась, заливая скатерть.

- За суку ответишь, - сказал я, обхватывая его руками. - Может, выйдем?

Незнакомец несколько раз дернулся, силясь освободиться. Я держал крепко.

Тогда он попытался ударить меня коленом в пах. Я стоял к нему в четверть оборота, и его колено ударило меня в бедро, прямо по нерву. Ногу словно пробило током.

- Я тебя урою, сволочь!.. - хрипел пьяный, брызжа слюной. - Тебе п..ц, понял?

Со всех сторон к нам бросились люди и растащили в разные стороны.

- Пойди сперва проспись, а потом похмелись и подумай головой, гробовщик хренов! - орал я, стараясь вырваться.

- Тебе не жить, Полонский! - надрывался он, со своей стороны прилагая неимоверные усилия, чтобы сократить расстояние, разделяющее нас. - Отпустите меня! Я за дело его п...ть буду!

Из подсобки появились два бритоголовых молодца с весьма характерными для местных жителей профилями. Мигом оценив ситуацию, они выволокли пьяного скандалиста из шашлычной.

- Пардон, - сказал я как ни в чем не бывало, обращаясь к окружающим. - Все в порядке!

Меня перестали держать за руки.

- Я заменю скатерть, - сказала официантка.

- Не надо, - сказал я. - Сколько с нас?

- Кто это был? - спросила Карина.

- Четыреста шестьдесят два рубля сорок копеек.

Я сунул официантке пятисотку и махнул рукой типа: "Сдачи не надо!..".

- Понятия не имею, - ответил я Карине.

- А он тебя знает.

- Ну, может, это персонаж какой-нибудь критической статьи. Я их в свое время много написал… У меня дома продолжим.

***

Выйдя из шашлычной, я увидел дебошира. Он стоял неподалеку, красный, взъерошенный, и разболтанными движениями поправлял костюм. Стало ясно, что первая серия закончилась, но будет еще и вторая.

И действительно - при моем появлении он направился в мою сторону.

- А, сука!..

- Ты, мудак конченный! - заявил я. - Ты мне ужин испортил!..

- Я тебе не только ужин испорчу, я тебе... - начал он.

И не договорил. По той простой причине, что я, не размахиваясь, ударил его кулаком поддых, а когда он согнулся крючком, судорожно хватая воздух перекошенным ртом, пнул его голову как футбольный мяч.

Пьяного вздернуло в воздух, перевернуло, и он грохнулся на спину прямо в лужу.

- И за что он меня так ненавидит? - подумал я вслух, направляясь к "Форду".

- Ты был великолепен, - сказала Карина.

- Не сыпь мне соль на рану, - сказал я. - Справиться с пьяным - невелика честь...

Тогда я еще не знал, кого бью.

Глава сорок девятая

По дороге домой я попросил Карину остановиться у торгового центра и накупил целую сумку вкуснятины: от мясного до фруктов. Из спиртного была только бутылка шампанского.

- Тебе нравятся полные женщины? - осведомилась Карина, когда я укладывал сумку на заднее сидение.

- Ну, - сказал я. - Манекенщицы мне не очень. Груди почти нет, ребра торчат... Разденешь такую - импотентом станешь. Мне нравятся дамы фигуристые и длинноногие. А почему ты спросила?

- Слишком много продуктов взял.

- Желудок у мужчины меньше наперстка, а сил для секса надо так много... Не волнуйся. Ешь, сколько считаешь нужным. Остальное я уничтожу.

- Тебе, Стасик, тоже пора подумать о своей фигуре, - заявила она. - Местонахождение твоей талии можно определить только по поясу на брюках.

- Ты хочешь, чтобы я был худой, как жердь, с изможденным лицом и при этом еще регулярно ставил тебе две палки - одну утром, другую вечером?

- Две палки - это, конечно, хорошо...

- Тогда выбирай - или жердеобразная фигура и лицо-череп или хорошая потенция! Кстати, мы еще долго будем стоять?

Честно сказать, отсутствие фигуры как таковой мне самому не нравилось. Поэтому битых двадцать минут я пел соловьем о том, что мужчина должен быть рослым и солидным, что мужское достоинство вообще-то находится ниже пояса, что любящая женщина - если она действительно любит - принимает мужчину таким, каков он есть, что брюха у меня нет - это мышцы, покрытые молодым жирком...

Карина меня слушала и хихикала. Я никак не мог понять, почему. То ли она посмеивается надо мной, то ли - наслаждается сарказмами.

Когда мы уже подъезжали к дому, я высказался в том смысле, что она боится располнеть явно по одной простой причине: чтобы я ее не заколбасил в голодное время, которое рано или поздно наступит в России одновременно с укреплением вертикали власти. Так что пусть Карина не обольщается: даже сейчас ее хватит не на одно жаркое.

Что же касается моих социальных накоплений, не подлежащих налогообложению, то это шанс выжить. Для меня. Если будет голодуха, она умрет быстро, а я еще месяца три помучаюсь...