Левый берег

Денис наблюдал. Время от времени в ворота проходили молодые мужчины в форме и "по гражданке". Некоторые особенности поведения и внешний вид солдат в конце концов заставил Дениса сделать неутешительный вывод о том, что большинство военнослужащих этой части были "контрабасами". Оперативник погрустнел еще больше, когда увидел, как из подъехавшей ко входу и припарковавшейся красивой иномарки выходит офицер и направляется в ворота. Это, разумеется, нельзя было считать показательным примером. Вопрос надо было изучать более детально. Но одно Денис уяснил для себя абсолютно точно: может быть, краинская армия в целом и находится в плачевном состоянии, но только не эта часть.

Такое положение дел следовало принять как факт.

"В нашем деле нет ничего опаснее иллюзий", — вдруг всплыли в памяти Дениса слова одного киногероя, немецкого разведчика, в советском сериале про войну.

Хорошие были слова. Факты и ничего кроме фактов.

"Исходя из анализа первичного материала, следует полагать, что на моей "земле", в центре города, располагается вполне боеспособная воинская часть, — безжалостно резюмировал Денис. — Что делать? Ответ прост: пока собирать материал".

Он продолжал наблюдение, постепенно погружаясь в размышления и разрисовывая блокнотный лист психоделическими узорами…

— Рисую, — ответил оперативник и широко улыбнулся.

Девочка внимательно осмотрела художества Дениса, а затем секунд десять изучала его глаза, сосредоточенно засовывая указательный палец себе в ухо.

— А что ты рисуешь? — наконец, выдала она.

— Ну… картинки всякие, — сморозил Денис.

— Маша! Ну-ка иди сюда!

Красивая молодая мамаша с коляской, в которой барахтался одетый во что-то розовое карапуз, медленно подплывала к ним.

— Извините, она у меня очень любопытная, — добродушно сказала она, обращаясь к Денису.

— Да что Вы, что Вы, — улыбнулся он. — Ничего страшного. У них работа такая — узнавать все обо всем.

Девушка задорно рассмеялась, сбавив ход до возможного минимума. Маша, потеряв к творчеству Дениса всякий интерес, понеслась вперед и теперь предпринимала попытку взобраться на клумбу.

— Удивительно. У Вас тут столько детей, — завязывал беседу оперативник.

— А Вы не кировогорский? — вроде бы даже удивилась девушка.

— Нет, я с Донинска. Несколько дней назад приехал, — охотно пояснил Денис. — А почему вы так удивились, что я — не местный?

— Ну, не знаю, — пожала плечами собеседница, держа в поле зрения взобравшуюся, наконец, на клумбу дочь. — К нам редко кто приезжает. Мы же не курорт и не столица…

— А мне ваш город положительно нравится, — заявил оперативник, стараясь придать своему голосу как можно больше открытости и доброжелательности. — И парк этот нравится. Вы тут часто бываете?

— Да каждый день почти. Я живу неподалеку.

— Повезло Вам. Такое место хорошее, как раз для прогулок с детьми. Я с той стороны и качели видел. У меня дома такого и близко нет. — Денис вздохнул. — Гулял вот, присел отдохнуть. На десантников ваших засмотрелся…

— А чего на них смотреть? — рассмеялась девушка.

— Да не скажите, — не согласился оперативник. — У нас, в Донинске, в самом городе и в окрестностях, военных всяких много. Но они на ваших не похожи.

— В смысле? — не поняла мамаша.

— Ну, наши все какие-то облезлые, неопрятные. Форма старая. А эти, я смотрю, сверкают как пятаки начищенные. Обмундирование новое…

— Ну да, — девушка покивала головой, даже с какой-то гордостью. — У нас они холеные. Да тут и призывников-то почти нет. Все конкрактники.

— Правда? — изумился Денис.

— Ну да, — со знанием дела подтвердила девушка. — Много наших, кировогорских. И много остались. Ну, которые по призыву служили, а потом остались. Им даже квартиры дают!

— Что Вы говорите, — поддержал беседу оперативник. — Неужто прямо таки натурально квартиры дают?

— Да! Я тут живу на Киевской, недалеко… Так рядом с нашим домом построили "пятиэтажку". И им многим квартиры дали. Улучшенной планировки. Я как-то заходила в одну… Маша!

Ребенок, как по команде, развернулся и побежал к маме. Денис даже удивился такой "дрессировке".

— Странно. У нас, насколько я знаю, по контракту оставаться никто не хочет, — продолжил он беседу. — Платят гроши.

— Да здесь тоже не очень, — девушка вытащила платок и вытерла измазанные землей ладошки подбежавшей дочери. — Ну, раз идут, значит, другой работы нет.

— Это да, — согласился Денис. — Тем более, раз им тут у вас такие привилегии…

— Ага, — усмехнулась девушка. — Но и гоняют их тут иногда до седьмого пота.

— Вот как?

— Да… Бывает, гуляем с утра, а их длинным таким строем гонят куда-то. С мешками огромными, с автоматами всякими там… Или на машины. А потом, вечером когда гуляем, их обратно ведут. Так на них и посмотреть страшно. Грязные, уставшие как собаки, еле ноги волокут…

— Ну, так положено. Служба — есть служба, — грустно выдавил оперативник, обращаясь уже не к девушке, а куда-то в пустоту. — Надо же, какой диссонанс…

— Что Вы сказали? — не поняла собеседница.

— Я говорю, какой диссонанс! Такая хорошая погода, и такое неудачное утро…

11.10.2008. Россия, г. Анапа. ул. Горького. 10:47